Председатель заводского комитета И. Комаров
Резолюция:
Произвести. Н. Крыленко
Радиограмма генерала Н.Н. Духонина из ставки в Петроград генералу А.А. Маниковскому[3] (8 ноября 1917 г.).
Мною получена из Петрограда от Генмора телеграмма за подписью председателя Совета Народных Комиссаров Вл. Ульянова-Ленина, комиссара по иностранным делам Троцкого и комиссара по военным делам Крыленко с предложением обратиться к военным властям неприятельских армий о немедленном приостановлении военных действий в целях открытия мирных переговоров. Ввиду выдающегося государственного значения этой телеграммы, при отсутствии на ней даты и номера я затрудняюсь принять решение по содержанию до подтверждения ее передачей шифром и в принятой форме, гарантирующей ее подлинность.
Духонин
Все дома, улицы, сама Нева казались мертвенно-бледными. Холодно поблескивали купола церквей.
Аппаратная Смольного. У прямого провода — Ленин, Крыленко и Сталин.
Мирон Седойкин стоял у входа. Да, это был Мирон Седойкин, одноокопник Николая Васильевича. Одет он был довольно живописно. Бескозырка, пронесенная через весь фронт в вещевом мешке, сейчас красовалась у него на голове, а из-под расстегнутого кожана виднелся уголок тельняшки. Флотские брюки заправлены в огромные сапоги. Он возвышался у косяка, чуть ли не доставая своей бескозыркой перекладины. Он был громаден и внушителен со своим маузером в деревянной кобуре.
От длительного систематического недосыпания: у Владимира Ильича были обострены скулы. Пиджак сидел на нем несколько мешковато. На лице Николая Васильевича лежал тот же отпечаток переутомления. Он нетерпеливо прохаживался, будто перекатываясь по комнате на своих коротких ногах, часто подходил к столу, склонялся к аппарату, и тогда они с Ильичей чуть ли не касались головами. Сталин стоял вполоборота немного в стороне, засунув большой палец правой руки за борт кителя. Он был, как и матрос, в сапогах, держался прямо, иногда трогал ус и посматривал на аппарат. По выражению его лица Мирон не мог определить, сердится он или просто спокойно ждет.
А дело обстояло — это уяснил и Мирон Седойкин — так: надо было срочно переговорить по прямому проводу с генералом Духониным, который остался в Могилеве вместо бежавшего министра-председателя Керенского и в руках которого сосредоточилась власть над войсками. В качестве верховного Духонин разослал приказ всем командующим фронтами, чтобы они удерживали армию под влиянием Временного правительства и не оказывали поддержки «восставшим элементам», то есть большевикам. Теперь от генерала Духонина требовалось немедленно вступить в переговоры о перемирии. Именно такая телеграмма, предписывающая перемирие, была и послана ему Совнаркомом, а он фордыбачил, на телеграмму не ответил. И вот сейчас наркомы запрашивали верховного о причине промедления. Аппарат молчал, у Мирона было желание стукнуть по нему кулаком — авось заговорит, проклятый! «Чайку бы им сейчас крепкого, плиточного», — заботливо подумал Мирон, переминаясь с ноги на ногу и участливо поглядывая на комиссаров. Он даже шепнул Николаю Васильевичу, когда тот оказался рядом:
— Может, за кипяточком сбегать? А то я мигом!
— Погоди с кипяточком, Седойкин, и без того горячо.
Наконец аппарат ожил. Ленин спросил:
— Здесь у аппарата верховный главнокомандующий?
— Дитерихс, — отстучало в ответ.
— Будьте любезны, попросите исполняющего обязанности главковерха. Если генерал Духонин не несет этих обязанностей, то благоволите попросить лицо, которое его в настоящее время заменяет. Насколько нам известно, генерал Духонин своих обязанностей не слагал еще.
— Исполняющий должность главковерха генерал Духонин поджидал вас до часу ночи, теперь спит. Аппарат не действовал, а затем был занят ставкой с генкварским проводом, — ответил Дитерихс.
— Если можете, то скажите: получена вами радиотелеграмма Совета Народных Комиссаров, посланная в четыре часа, и что сделано во исполнение предписания Совета Народных Комиссаров?
— Была получена телеграмма государственной важности без номера и без даты, почему генерал Духонин запросил генерала Маниковского о необходимых гарантиях, подтверждающих подлинность телеграммы.
3
А.А. Маниковский — товарищ военного министра. Арестованный вместе с другими членами последнего кабинета Керенского, Маниковский через два дня был освобожден, Совнарком предложил ему работать на пользу обороны страны, генерал согласился и честно служил затем в Красной Армии.