— Не просто кипяток — настоящий чай! Один солдат угостил, — он ухмыльнулся и отступил от стола.
Комиссары, по-видимому, забыли о чае. Ленин быстро писал, Крыленко смотрел через его плечо, иногда что-то говорил, Ленин кивал, соглашаясь. Сталин попыхивал трубкой.
К чаю они так и не притронулись.
— Итак, товарищ Крыленко, действуйте. Прежде всего, на радиостанцию: воззвание надо передать немедленно, утром,
— Уже утро, Владимир Ильич, — заметил Николай Васильевич, взглянув на стенные часы, надел фуражку с невысокой тульей и маленьким нахимовским козырьком, пригладил свои не очень густые, почти юношеские усики.
— Вот и хорошо, там на месте и подкорректируем наше обращение к армии, — сказал Ленин, неторопливо надевая пальто.
Радио всем
Всем полковым, дивизионным, корпусным, армейским, и другим комитетам, всем солдатам революционной армии
и матросам революционного флота
7 ноября ночью Совет Народных Комиссаров послал радиотелеграмму главнокомандующему Духонину, предписывая ему немедленно и формально предложить перемирие всем воюющим странам, как союзным, так и находящимся с нами во враждебных действиях.
Эта радиотелеграмма была получена ставкой 8 ноября в 5 часов 5 минут утра. Духонину предписывалось непрерывно докладывать Совету Народных Комиссаров ход переговоров и подписать акт перемирия только после утверждения его Советом Народных Комиссаров. Одновременно такое предложение заключить перемирие было формально передано всем полномочным представителям союзных стран в Петрограде.
Не получив от Духонина ответа до вечера 8 ноября, Совет Народных Комиссаров уполномочил Ленина, Сталина и Крыленко запросить Духонина по прямому проводу о причинах промедления.
Переговоры велись от 2 до 4 с половиной часов утра 9 ноября. Духонин делал многочисленные попытки уклониться от объяснений своего поведения и от дачи точного ответа на предписание правительства, но когда предписание вступить немедленно в формальные переговоры о перемирии было сделано Духонину категорически, он ответил отказом подчиниться. Тогда именем правительства Российской республики и по поручению Совета Народных Комиссаров Духонину было заявлено, что он увольняется от должности за неповиновение предписаниям правительства и за поведение, несущее неслыханные бедствия трудящимся массам всех стран и в особенности армиям. Вместе с тем Духонину было предписано продолжать вести дело, пока не прибудет новый главнокомандующий или лицо, уполномоченное им на принятие дел от Духонина. Новым главнокомандующим назначен прапорщик Крыленко.
Солдаты! Дело мира в ваших руках. Вы не дадите контрреволюционным генералам сорвать великое дело мира, вы окружите их стражей, чтобы избежать недостойных революционной армии самосудов и помешать этим генералам уклониться от ожидающего их суда. Вы сохраните строжайший революционный и военный порядок.
Пусть полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем.
Совет Народных Комиссаров дает вам права на это.
О каждом шаге переговоров извещайте нас всеми способами. Подписать окончательный договор о перемирии вправе только Совет Народных Комиссаров.
Солдаты! Дело мира в ваших руках! Бдительность, выдержка, энергия, и дело мира победит!
Именем правительства Российской республики
Председатель Совета Народных Комиссаров
В. Ульянов (Ленин)
Народный комиссар по военным делам
и верховный главнокомандующий
Н. Крыленко
Рядом с Лениным Николаю Васильевичу все виделось предельно ясным и почти не вызывало никаких сомнений. Вслед за Владимиром Ильичей он уверенно поставил свою подпись под обращением к армии и даже испытал при этом гордость от сознания того, что партия сочла необходимым доверить ему столь ответственный, исключительной важности пост. Однако оставшись наедине с самим собой, задумался, начал взвешивать свои возможности.
В самом деле, что он собой представляет? Прежде всего филолог, порядочно знающий литературу и тонкости русского языка. Затем — историк, юрист, способный довольно сносно разбираться в запутанных статьях Уложения о наказаниях, Сводах законов, Разъяснениях сената. Это были его профессии, которые помогали ему в свое время обосновывать речи рабочих депутатов так, что никаким пуришкевичам не удавалось сбить большевистских ораторов юридической казуистикой… Нет, прежде всего он — революционер! Но это больше, чем профессия, это призвание, это, можно сказать, наследственное в нем.