До сих пор задания партии почти всегда совпадали с его профессиональными навыками. Будь то работа в газете, писание прокламаций, борьба с политическими противниками в иных формах — все это в конечном итоге подкреплялось соответствующими знаниями. Теперь он — верховный главнокомандующий. Здесь не поможет римское право, умение разбираться в лексикологии, не спасут обстоятельные знания о деятельности французского Конвента… Он абсолютно штатский человек, одетый войной в форму младшего офицера. До сих пор он в основном сталкивался с нижними чинами — знал их чаяния и нужды, ходил с ними в атаку, но при этом исполнял волю вышестоящих командиров. Сейчас он должен был решать не только тактические, но и стратегические задачи, он должен был отдавать приказы искушенным в военном деле людям.
Суровость Николая Васильевича при оценке своих возможностей объяснялась тем, что он всегда придерживался правила: если знать предмет, то надо знать его исчерпывающе полно. А поэтому пришел к выводу, что в военном деле он — подмастерье, не более того. В этой беспощадной самооценке он совершенно выпустил из виду одну существенную деталь: когда человек говорит себе «я не знаю», то наверняка основывается на определенных, конкретных знаниях. Река глубока. Но чтобы сказать так, надо иметь представление о глубине вообще. Справедливости ради ему следовало бы вспомнить хотя бы о своей работе «Почему побежала русская революционная армия», в которой он проанализировал развитие событий в действующей армии, начиная с предшествующих Февральской революции и до июльской катастрофы.
Нет, он был не просто заурядным прапорщиком, коих ускоренными темпами «пекли» в мировую войну. Революционер с тринадцатилетним партийным стажем, высокообразованный марксист-историк, он в определенном смысле был наделен способностью к стратегическому мышлению нисколько не менее, чем иной генерал. Опыт, накопленный за время фронтовых будней, за время работы в Центральном бюро военных организаций, ВРК и на посту наркома по военным делам, давал себя знать. Вот почему, сам того не сознавая, он начинал мыслить с позиций не рядового прапорщика, а военачальника крупного масштаба.
Какими силами располагает ставка? Что можно противопоставить этим силам?.. И дело здесь не только и не столько в том или ином перевесе количества штыков. Если раньше ставка была частью огромной государственной машины, то сейчас все значительно усложнилось. Машина разладилась. Ставку лихорадило. Надо учесть и частую смену главнокомандующих… Кстати, кто из них кто? Николай II — номинальный верховный, Керенский — авантюрист. Алексеев? Духонин? Что такое Духонин? Какую политику проводит он, этот калиф на час?..
Николай Васильевич вышел на балкон, осмотрелся. Промозглой сыростью тянуло снизу. Николай Васильевич оперся на перила, продолжал думать об одном: в первую очередь необходимо склонить к перемирию фронтовое командование. Начало положено там, у прямого провода. Отослано обращение к солдатам, теперь надо действовать… Как? Направить парламентеров к германскому командованию… Поехать самому на фронт, выяснить все на месте. Потом — ставка.
ИЗ ЗАПИСОК Н.В. КРЫЛЕНКО:
«Два или три дня прошло еще на сборы и приготовления в дорогу, и 12 ноября, передав временно обязанности тов. Подвойскому, с небольшим отрядом… я выехал на Северный фронт, в Двинск, для непосредственного начала мирных переговоров. В армии образовалось таким образом два центра…
Первое столкновение со старым командным составом произошло в Пскове. На вокзал явился тов. Позерн и не явился генерал Черемисов, несмотря на телеграмму. Два раза посылался к нему адъютант, и два раза Черемисов отказался под разными предлогами прибыть. Ему был послан тогда письменный приказ об отстранении от должности, и маленькая экспедиция двинулась дальше. Поразительной была трусость этих генералов, командующих армиями, располагавших громадной военной силой и во всяком случае определенным контингентом вооруженных лиц, чтоб раздавить наш поезд, — ни один из них не смел активно противодействовать. Та же история повторилась в Двинске. Командующий Пятой армией генерал Болдырев также не явился и также был отстранен. Зато командиры корпусов все явились немедленно…
14 ноября наша экспедиция двинулась назад, и сразу же пришлось подготовлять другую, на этот раз по овладению техническим аппаратом командования. Революционная власть возвращалась из Двинска с сознанием свершенного великого дела… 15 ноября вернулась экспедиция в Петроград, а 19-го новая экспедиция уже выехала в Могилев. На этот раз она была снабжена грознее».