Когда наконец Матис обнаружил мое присутствие, я увидела, как изменилось его лицо, от пьяного гоготания он мгновенно перешел к панике. Они умолкли. Матис стал подбирать стаканчики — заметать следы преступления. Тео сел назад на диван. Он был не в состоянии что-либо делать. Матис казался не таким пьяным, как его приятель. Это меня чуть-чуть успокоило: по шкале бедствий рекорд пока не побит.
Я спросила, кто принес спиртное. Тео без колебаний ответил, что он.
Он стоял передо мной даже с какой-то гордостью, словно прикрывая Матиса, как будто хотел принять удар на себя, а Матис по-прежнему суетливо изображал уборку.
Я спросила, где он купил эту бутылку. На какие деньги. Сколько они выпили. Знают ли его родители, что он в двенадцать с половиной лет пьет спиртное? Я никогда не разговаривала с ребенком так сурово. Он больше ничего не отвечал. Мне хотелось дать ему пощечину и выставить за дверь без всяких церемоний. Или снова вызвать такси и отвезти его домой, но, если честно, я побоялась, что его вырвет в машине. Он едва стоял на ногах.
Матис попытался было объяснить ситуацию, потому что все получилось случайно и совершенно против их воли, так что они прямо-таки внезапно оказались перед бутылкой виски, которая, можно сказать, сама вломилась к ним в квартиру (или что-то в этом духе), но тут я завопила:
— А ну марш в кровать!
Второй раз говорить не пришлось.
Сын поддерживал друга, когда они шли по коридору. Потом мальчики скрылись из виду.
Я села на их место. Одетая в купальник молодая женщина с немыслимым бюстом и выдающейся боевой раскраской лица говорила прямо в камеру. Вслушиваться не хотелось, но вдруг она владеет какой-то еще не ведомой мне истиной! И я узнала, что она «сейчас та-а-ак сильно сожмет ягодицы, о-о!», после чего девица принялась стонать и кудахтать, а я выключила телевизор.
Я взяла пустой стаканчик, плеснула себе хорошую порцию виски и выпила залпом. И снова захотелось смеяться.
ТЕО
Он не испугался, когда она вечером заявилась в дом. Он только подумал, что рано: опять помешает дойти до конца. Он не трусил и тогда, когда она задавала все эти вопросы, подробности выпытывала — вот уж настоящий полицейский допрос.
Он умеет молчать. Ему наплевать, что мать Матиса разоралась и послала их спать, как маленьких.
Испугался он назавтра, когда она явилась в спальню в девять утра и заявила, что отведет его домой. Она знает, что эту неделю он у отца, как раз и поговорит с ним. Скажет ему пару вещей. Родители вообще должны предупреждать друг друга о возможной опасности. А тут серьезное дело, Тео должен ее понять. К сожалению, он ее вынуждает. Но на лице у нее никакого сожаления не было. Она выглядела как человек, который наконец нашел чем заняться от скуки. Она сказала ему принять душ и одеться, пока готовится завтрак.
Сидя перед чашкой шоколада, Тео заявил, что отец в воскресенье утром работает и она его не застанет дома. Но она на эту удочку не попалась.
— Дай его номер, я с ним договорюсь.
— Мобильного у него нет, а стационарный не работает.
— Тогда пойдем.
Голода он не чувствовал. Внутри все как будто скрутило узлом. Все органы, которые они рисовали на биологии, перепутались и сцепились в один болезненный шар.
Она не передумает, нечего и надеяться.
Она заставила его допить горячий шоколад: на улице сильно похолодало, и она не хотела, чтобы он шел домой на пустой желудок. Она старалась говорить добрым голосом, но ее слова звучали фальшиво.
Он знает, что мать Матиса его не любит.
Он тоже ее не любит. У нее такие странные выражения, словно взяты из старых книжек. И вообще она говорит так, словно французский для нее — иностранный, словно она долго зубрила и повторяла с чужого голоса.
Он все же впихнул в себя горячий шоколад. Сидевший напротив Матис смотрел растерянно. Он ломал голову, как бы помешать матери отвести Тео домой, но ни единой мысли не приходило.
Она дала сигнал к отправлению и полезла в гардероб за курткой Тео. (У Матиса дома порядок. Каждая вещь имеет свое место и должна лежать именно там.) Протягивая ему куртку, она удивилась, что он так легко одет. Она не разрешила Матису пойти с ними.
Она знает, что его отец живет где-то у площади Италии, она посмотрела схему метро и составила маршрут. Когда они выйдут из станции, Тео придется показать ей дорогу к дому.