Он немного расслабился.
Он сказал ей, что плохо спит или, вернее, просыпается среди ночи. Несколько раз заверил ее, что не сидит ни с планшетом, ни с игровой приставкой, ну разве что изредка. Она попыталась узнать про семью, но ничего не добилась. Мать работает в администрации крупной фармацевтической фирмы, отец — программист, системный администратор. После того как развелись, воспитывают ребенка по очереди, эта система действует уже много лет. Она спросила, какие у него отношения с родителями, он ответил без особого энтузиазма, но и без запинки: нормальные отношения.
Честно говоря, он показался ей озабоченным, встревоженным, он словно чего-то боится. Но тревожность вполне можно объяснить самой ситуацией, поскольку из класса вызвали его одного. Она предложила осмотреть его и прослушать легкие, мол, недосып иногда приводит к задержке роста и развития, — он не стал возражать.
На теле никаких подозрительных следов не обнаружилось. Кожные покровы гладкие, чистые, без травм и синяков. Ни единой царапины или шрама. Вес и рост слегка отстают от возрастной нормы, но бить тревогу не с чего.
Она написала записку для матери и вручила ее Тео.
В записке она обращала внимание на сонливость во время уроков и рекомендовала обратиться к терапевту по поводу нарушения сна.
Она сказала Тео, что он может в любой момент прийти к ней в кабинет и, если чувствует, что устал, полежать, отдохнуть в перерывах между уроками.
Она свою работу сделала, тут не придерешься. Строго по регламенту учебного заведения. И вдобавок пообещала и дальше относиться к этому ученику с повышенным вниманием. И вернулась к себе, в свой стерильный кабинет, выложенный сверкающим кафелем, в пространство, закрытое со всех сторон. А я осталась в учительской — все как-то было не встать. Я сидела спиной к двери, передо мной лежала стопка работ и пластиковый стаканчик с остывающим на донышке кофе — не было сил допить. Я сказала себе: вставай, пора домой. Уроки мои закончились. Я чувствовала, что на меня накатывает: со дна души поднимается зловонная, грязная, стоячая жижа. Черный паводок воспоминаний всплывал сначала звуками: икота и судорожное урчание старого холодильника, звуковые всплески телевизора, хохот, одобрительные замечания, аплодисменты, — потом возникали образы: желтые прокуренные занавески, колченогие стулья, обшарпанные безделушки.
В этой комнате все какое-то битое, старое, неисправное, зато в телевизоре крутится колесо фортуны, и всем весело: «Угадываем первое слово»; «Выбираю букву А!», «Второе предложение — буква Н», «Счастье переменчиво, желаю вам удачи в следующей игре!».
У нас с отцом — своя игра, она идет одновременно с игрой на первом канале и начинается без предупреждения и без повода, когда я сижу и рисую или делаю уроки. Первый вопрос несется по воздуху вестником пытки: «Вот ты, Элен, у нас шибко умная, все знаешь, а в каком году изобрели гильотину?»
Мне восемь лет, мне одиннадцать, мне тринадцать, я сижу на том же месте за кухонным столом, сложив руки на клеенке. Отец вернулся домой пораньше, сочиняет загадки для дочки-отличницы, много она о себе возомнила. Всё книжки читает, решила стать учительницей! Его-то самого из школы выгнали, ему это как плевок в душу. Раз она такая умная, зададим-ка мы ей пару вопросов, посмотрим, чего она там начиталась.
Неверный ответ: подзатыльник. Вторая ошибка: затрещина.
Третий неправильный ответ: он выбивает из-под меня табуретку, я падаю.
Четвертая ошибка: я лежу на полу, он пинает меня.
В каком году Жанна д’Арк причислена к лику святых?
В каком году Карл Мартелл победил в битве при Пуатье?
Иногда вопросы те же, что и в телеигре, иногда — другие. Правила все время меняются.
Я собираюсь с мыслями, это непросто: колесо крутится, музыка играет так громко! «Крутите ручку, Розалина, браво, вы не теряли времени даром, ха-ха-ха, теперь вам надо угадать поговорку, да, слушайте внимательно, Розалина!» Я лежу на полу и, как всегда, не имею права встать, теперь я не ищу ответы, а пытаюсь угадать, куда придется следующий удар. «Поговорка была: „Гадать на кофейной гуще", — очень жаль, Розалина, вы не угадали». Я никогда не плачу.
Теперь искать ответы нет никакого смысла, он бьет меня ногами, я прикрываю голову, корчусь на кафеле и пытаюсь увернуться, от ударов в живот перехватывает дыхание, ботинки у отца прочные, с закругленным носком, отец носит рабочую защитную обувь даже теперь, когда работает не в цеху, а за стеклом конторки. «Значит, выбираете кольцо с сапфирами и бриллиантами? Розалина, мы дарим вам его вместе с международным сертификатом, подтверждающим подлинность камней, — стоимость кольца 9900 франков! И значит, несмотря на поражение, вы уносите с собой великолепные подарки».