— А вы какой нации?
— Русский.
— Ваше звание?
— Солдат.
— Чин?
— Генерал.
— Имя?
— Александр Суворов.
— Тоже хорошо.
Оба рассмеялись и, обнявшись, отошли, ибо были давно знакомы.
— Бежим подале, батюшка, — сказал Суворов. — Счас коронованные особы пойдут. Стопчут.
— Мой шеф инкогнито, как граф Фалькенштейн. Так что войдёт тишайше, особенно как узнает, что здесь сам Суворов.
— Уважает?
— Восхищен!
— То-то... — Суворов взбил хохолок надо лбом.
Но кесарь решил инкогнито отбросить. Лев Нарышкин, отворив дверь, возгласил:
— Его Императорское Величество монарх австрийский, кесарь Римской империи Иосиф Второй!
Иосиф, молодой, статный, подтянутый, ступив за порог, всем отдал поклон общий.
Нарышкин снова возвестил:
— Его Величество король польский Станислав... Первый!
Станислав, уже немолодой, но молодящийся, разодетый и увешанный регалиями, впорхнул в салон, изящно раскланялся, ища глазами Екатерину. Она вошла последней.
— Её императорское величество государыня российская Екатерина Вторая!
На сей раз добрый немецкий бауэр Фогель признал бы в ней царицу, хотя одета она была не в золотое платье, а лишь в своё излюбленное — малинового цвета, но драгоценности нацепить не постеснялась да и корону малую приладила поверх лба. За плечом высился фаворит Мамонов. Понятовский протянул было к ней обе руки, но она дала ладонь Иосифу и сказала:
— Коль тут есть первые, мы, вторые, станем держаться вместе, не так ли?
— Согласен.
Призыв Екатерины к союзу и ответ заставили Безбородко и Потёмкина переглянуться. Послы насторожились.
Справа от Екатерины сел Мамонов, за ним попытался втиснуться Станислав, но Потёмкин решительно уместил своё тело рядом с Мамоновым, таща за собой и Безбородко. Понятовскому пришлось сесть на стороне Иосифа, вслед за де Линём, имея по левую руку Суворова. Внесли шампанское.
Иосиф сказал:
— Ужин сей, как известно, не официальный и не церемониальный. Посему я решил пренебречь этикетом и забежать вперёд хозяев. Но это, думаю, извинительно, ибо среди нас сидит дама, которая по исторической несправедливости именуется второй, и это надобно исправить немедля: я предлагаю тост за здоровье императрицы российской Екатерины ВЕЛИКОЙ. Виват!
— Виват!
Грохнули пушки за окном троекратно. И тотчас же по склону каневской горы побежал огненный ручей, окружая созданный цветным огнём вензель «Е-П». В небе распустились цветы фейерверка.
— Спасибо, Ваше Величество, спасибо, господа. Прошу садиться. Поскольку женщине, хоть и великой, неуместно править беседу, мы поручаем этот труд хозяину здешних мест князю Потёмкину.
Румянцев бесцеремонно спросил:
— Я уже не губернатор Киевский?
— Киевская губерния, щедрым гостеприимством коей мы уже пользовались, здесь оканчивается. Мы вверяем себя в руки губернатора Таврического, светлейшего князя Потёмкина. Примите поздравления, князь.
— Виват!
— Виват!
— Виват!
Залп. Фейерверк.
— Похоже, мы попали на семейные торжества, — пробурчал Фитц-Герберт Сегюру. — Три фаворита за столом.
— Невпопад, мой друг. Есть незримая фаворитка, самая главная.
— Кто?
— Россия.
— Предлагаю тост за австрийскую корону и августейшего кесаря Иосифа, — провозгласил Потёмкин.
— Виват!
Залп. Залп. Залп. Фейерверк.
— А мне сдаётся, — вступил в разговор Кобенцль, — тут нынче свадьба России с Австрией.
— Не спешите, господа, — хохотнул Безбородко. — То ли ещё увидите.
Послы прикусили языки.
С королём польским произошла неловкость. Когда Потёмкин возгласил: «За здоровье короля польского Станислава», — и все выпили, отгремели салюты и просияли фейерверки, Понятовский поднялся и разъяснил бестактно и не к месту:
— Я хотел бы присутствовать здесь не в качестве суверена другой страны, а как старый и добрый друг Екатерины Великой Станислав Понятовский.
Мамонов со звоном бросил ложку в тарелку, встал и вышел. Потёмкин удивлённо воззрился на Понятовского. Над столом пронёсся шёпот. Екатерина поднялась:
— Господа, я дурно спала эту ночь и хотела бы уйти на покой... Веселитесь без меня.
Хмель, видимо, вовсе ударил крулю в голову — а может, и страсть, не будем судить поспешно. — Понятовский тоже встал.
— Позвольте проводить вас... — Он беспомощно зашарил по скамье, пытаясь найти шляпу. — Вот только шляпу найду.
Екатерина насмешливо крикнула: