Войдя в спальню, Чоглокова принялась раздевать невесту, отвязывая ленты, расшнуровывая, расстёгивая крючки.
Сняв драгоценности и аккуратно уложив их в шкатулку на комоде, фрейлина перекрестила Екатерину.
— Благословляю вас, дитя моё, — торжественно проговорила она и, собрав платья, вышла.
Екатерина, вдруг почувствовав озноб, забралась в кровать и, укутавшись, замерла. Из бального зала долетали вихревые ритмы польского танца, и она сразу представила себе почему-то, как гордо и величественно плывёт в танце Елизавета, зная, что равных ей нет. Усталость навалилась на веки, и она прикрыла глаза: сразу закружились перед ней многочисленные лица, драгоценности, вот улыбнулась ей Елизавета, ухмыльнулся Разумовский, мелькнуло рябое лицо мужа...
Екатерина вздрогнула и открыла глаза. Сквозь кисею балдахина спальня показалась ей сказочно прекрасной. Она снова закрыла глаза, но, вспомнив что-то, вскочила и, подбежав к шкатулке с драгоценностями — немецкая душа, — переставила её на прикроватный столик. Подошла к зеркалу, босыми ногами чувствуя сквозняк, несущийся по полу, посмотрела на себя. Фыркнула, явно довольная собой, и легла снова. Немного повозилась, устраиваясь поудобнее, провела руками по причёске, оправила оборки на ночной рубашке и отогнула краешек одеяла так, чтобы была видна полуобнажённая грудь.
Вдруг Екатерина замерла. За стеной в коридоре послышался стук тяжёлых башмаков. Вспыхнул игривый женский смех, снова топот. Скрипнула дверь. Екатерина, слыша гулкие удары своего сердца, прикрыла глаза.
— Простите, ваше высочество, забыла свечи погасить, — услышала она голос Чоглоковой и разочарованно и раздражённо посмотрела на фрейлину.
Та, подойдя чуть ли не вплотную, старательно всматривалась в темноту алькова. Екатерина натянула на себя одеяло и проговорила предательски дрогнувшим голосом:
— Мадам Чоглокова, оставьте ваши заботы, идите спать.
— Сей момент, сей момент... — на цыпочках обегая комнату, фрейлина не сводила жадных глаз с постели: великого князя нет. — Потом, ваше высочество, когда великий князь придут, погасите сами два шандала, вот эти, возле ложа. Её императорское величество велели соломки под окна настелить, чтоб стуку карет не было слышно...
— Да идите же вон! — сорвалась на крик Екатерина.
Чоглокову как будто сдуло ветром. Екатерина тяжело вздохнула, прикрыла глаза и...
...Скользят танцующие пары, у стены, откинувшись на спинку дивана, полулежит красавец кавалергард, гигант с лицом Аполлона и кудрями Амура...
Екатерина резко поднялась, сбросила одним движением ночную рубашку. Легла на спину, выпростав обнажённые руки поверх одеяла. Из-за окна донёсся собачий брёх, отрывистый, редкий, монотонный. Она встала, снова подошла к зеркалу, придирчиво оглядела своё обнажённое тело. Взяла с подзеркальника флакончик духов, мазнула за ушами, тронула пробочкой щёки, подбородок. Подумала и, смочив пальцы духами, провела ими по груди. Ещё раз вгляделась в своё отражение.
Накинула на плечи пеньюар и решительно направилась к двери мужского покоя. Приоткрыв щёлочку, заглянула — никого. Тогда, распахнув дверь, вошла и пересекла комнату. Робко тронула филёнчатую створку и, чуть глянув внутрь, пулей кинулась назад, нырнула под одеяло, замерла в ожидании.
Шаги звоном отдавались в ушах. Она увидела в полутьме Петра, он был без мундира в одной сорочке, но в панталонах и башмаках, — закрыла глаза. Почувствовала, как он склоняется над ней, зовёт шёпотом:
— Катья... Катька...
Она, не открывая глаз и смущённо улыбаясь, прошептала:
— Питер... о, Питер... — и робко потянулась к нему. Но он приложил палец к её губам:
— Тсс... Мадам разбудишь... Вставай, идём, — и стащил с неё одеяло.
Екатерина, ничего не понимая, попыталась снова натянуть на себя одеяло.
— Куда... идём?
Но Пётр был неумолим:
— Идём.
Екатерина, решив быть покорной мужу, еле слышно вздохнула, встала и пошлёпала босыми ногами по холодному паркету вслед за супругом, или, вернее, вслед за тем, кто должен был стать таковым с минуты на минуту.
Невольно прислушиваясь к женскому смеху, топоту ног и мужскому хохоту за стеной, она вошла вслед за Петром в игровую комнату.
— Вот я сегодня прусское атакующее построение колонн понял, — лопотал Пётр, счастливый, что может поделиться с супругой своими маленькими радостями. — Первый регимент образует каре в центре. Второй — слева и сзади. Третий — справа...