— Ничего страшного. — Мы заходим в лифт, и я стараюсь не думать о том, что нахожусь наедине с красивой женщиной в платье и без нижнего белья. Потому что только подонок мог бы так поступить. А я не подонок. Это не свидание. Я повторяю себе это снова и снова и отказываюсь смотреть куда-либо ниже ее подбородка.
— Я иногда бываю немного забывчивой. — У нее глаза ледяного голубого цвета, которые, кажется, искрятся, когда она моргает. — Уверена, что это главная причина, по которой твой брат меня ненавидит. — Она самоуничижительно смеется.
— Если бы он тебя ненавидел, то уже давно уволил.
— А разве нет? — Она имеет в виду, что он перепоручил ее мне.
Я уже собираюсь открыть рот, чтобы объяснить, что Хейс должен был найти в ней что-то хорошее.
— В любом случае, спасибо, что ты относишься к этому спокойнее, чем твой брат. — Двери лифта открываются на этаже ресторана. Я решаю оставить эту тему. Хейс — всегда убийца настроения, как в мыслях, так и своим присутствием.
Жестом приглашаю ее выйти впереди меня. Лиллиан так и делает, но ждет, пока я пойду рядом с ней к ресторану.
— Хейс не был бы таким понимающим. — Она хмурится и прижимает сумочку к животу. — Ты, — она выдыхает, — освежаешь.
— Пожалуйста, не будь обо мне слишком высокого мнения. Я обязательно разочарую тебя.
Она быстро улыбается мне.
— Я буду иметь это в виду.
Хостес усаживает нас за отдельный столик на двоих у окна с видом на Долину монументов. Она объясняет, что ресторан называется «Йия», что, согласно золотой табличке под названием, на языке западных апачей означает «еда».
— Будем только мы? — Лиллиан окидывает взглядом два сервированных места за нашим столиком, затем обводит глазами тускло освещенное пространство, отмечая нескольких других посетителей, как будто ищет знакомое лицо.
— Да. — Я смотрю на меню, потому что это единственный способ не замечать, что кожа ее горла, освещенная свечами, выглядит мягкой, как бархат. — Мистер Чатто будет занят большую часть недели. Он подготовил для нас пакет люксового сервиса. Я надеялся, что он присоединится к нам, но боюсь, застать его наедине, чтобы поговорить о делах, будет сложнее, чем я думал.
Официант приносит нам коктейли, приготовленные из местной текилы и нектара агавы.
— О, да, это может быть трудно, — говорит она и отхлебывает свой напиток. — Какова цель этой поездки? О, вау, это Деми ДеМарко?
Я следую за шокированным взглядом Лиллиан к соседнему столику. Вежливо улыбаюсь госпоже ДеМарко, светской львице, ставшей звездой реалити-шоу. Она сидит за одним столом с Раулем Стаси, всемирно известным ресторанным обозревателем. Будем надеяться, что еда их поразит. Чем лучше отзыв, тем больше шансов заключить вторую сделку.
Лиллиан произносит одними губами слово «вау», затем сосредотачивается на своем меню.
— Все приготовлено из местных продуктов, — говорит она с волнением. — Не думаю, что в Нью-Йорке можно найти ресторан, где подают кактус и желуди.
Она заказывает оленину с диким рисом, а я — бифштекс из буйвола с кабачками и диким луком. Затем Лиллиан начинает рассказывать о том, как в детстве ела листья одуванчика, используя для общения руки и мимику лица. В ней есть что-то такое детское, но не в зрелости, а в энтузиазме. Как будто девушка хочет испытать все, что делает, каждой частичкой себя.
— ...и они продают эти листья в специализированных продуктовых магазинах за кучу денег! Когда они буквально прорастают сквозь трещины в тротуаре. — Ее улыбка такая яркая и веселая.
Красивая.
Она распрямляет и перекрещивает ноги под столом. Я скриплю зубами, думая о трении, которое вызывает движение на всей этой обнаженной коже.
Лиллиан смотрит на меня своими большими голубыми глазами поверх ее бокала с коктейлем.
— Какие планы на завтра?
— Для начала куплю тебе гребаное нижнее белье.
Лиллиан вздрагивает от моего голоса, и ее лицо бледнеет.
Я удивлен не меньше, чем она, и пытаюсь смягчить свое дерьмовое отношение улыбкой.
— Ты спускалась в магазин в лобби?
Я смотрю, как ее горло сжимается, когда девушка судорожно сглатывает.
— Нет?
Колебания в ее голосе вызывают у меня желание уколоть себя вилкой для салата.
— Мы найдем кого-нибудь, кто отвезет тебя за покупками, как только откроются магазины.
Она смотрит в окно и выпивает половину своего напитка.
Я постоянно работаю с женщинами и никогда так не смущался. Знаю, что должен извиниться, но что мне сказать? Мне жаль, что я кусок дерьма, который не может держать себя в руках в присутствии привлекательной женщины без нижнего белья?
Ненавижу, что она снова воздвигла эти стены от меня. Я жажду, чтобы Лиллиан посмотрела на меня с той открытостью, которая была до того, как я набросился на нее.
— Ты исследовала сегодня территорию?
Она кивает в свой напиток, делая глоток.
— И? Что думаешь?
— Здесь мило, — говорит она без всяких чувств. Стены не дрогнули.
Мне нужно сменить тактику.
— Ты когда-нибудь была в Диснейленде?
Вопрос достаточно случайный, чтобы привлечь ее внимание. Девушка все еще насторожена, но, по крайней мере, смотрит на меня.
— В Диснейуорлд один раз.
— На наш с Хейсом десятый день рождения мы поехали в Диснейленд. — Я надеюсь, что рассказ личной истории успокоит ее. — Я хотел прокатиться на всех больших аттракционах — «Пираты», «Особняк с привидениями», «Маттерхорн», но Хейс был слишком напуган. Он категорически отказывался, а поскольку с нами была только няня, мы не могли разделиться.
Она скрещивает руки на груди.
— Конечно, у вас была няня.
По крайней мере, она снова стала честной. Это уже что-то.
— Хейс наконец-то выбрал аттракцион, которого он не боялся. «Белоснежка». Я так злился, что тот заставляет меня ехать на детском аттракционе, и умолял его передумать.
— Он не производит впечатление человека, который меняет свое мнение по любому поводу.
Я показываю на нее и ухмыляюсь.
— Вот именно. И мы пошли на этот дурацкий аттракцион. И Хейс? Он плакал как ребенок от начала до конца.
Она улыбается, медленно и широко.
— Не может быть.
— О, он был напуган до чертиков. Ему неделями снились кошмары. Нам пришлось убрать все зеркала в доме, он их боялся. И яблок. И старушек.
— Ну и слабак.
Из моей груди вырывается смех, и я испытываю облегчение от того, что Лиллиан снова стала самой собой.
— О, да. И я не давал ему забыть об этом. Даже сейчас.
Девушка качает головой, все еще улыбаясь.
— Что еще у тебя есть на него? Мне это может понадобиться позже в качестве боеприпасов.
— Давай меняться. История за историю. — Я откидываюсь в кресле, чувствуя себя немного спокойнее, когда она не отгораживается от меня. — И пусть это будет что-то хорошее.
— Это кажется несправедливым. Ты делишься историями о своем брате в обмен на истории обо мне? Тебе нечего терять.
— Отличное замечание. — Я облизываю губы, чувствуя себя немного неловко, что для меня редкое чувство. — Что ты хочешь знать?
Девушка наклоняется вперед, облокотившись на стол.
— Если бы не работал в «Норт Индастриз», чем бы ты занимался?
Отличный вопрос. Никто никогда не спрашивал меня об этом раньше.
— У меня никогда не было возможности исследовать что-то еще. Еще до того, как научился ходить, было решено, что я буду работать в семейном бизнесе. У меня никогда не было выбора.
— Но если бы был?..
Я усмехаюсь, эта мысль заставляет меня поерзать в кресле.
— Я... — Качаю головой. — Я понятия не имею. Мне придется позже ответить тебе на этот вопрос. — Неужели у меня нет ни одного интереса за пределами моей карьеры?
— В другой раз. — Она прикусывает губу, размышляя. — Хм... Сколько раз кто-то принимал тебя за твоего близнеца, и ты позволял им это? — Она с вызовом поднимает бровь.
Я поднимаю руки.