— Ха! Так ты признаешь...
— Ничего не происходит! — Я сжимаю свободную руку в кулак и представляю, как врезаю ею по носу Хейса. — Я защищаю ее, потому что ты злобный мудак, который издевается над уязвимыми женщинами. И всегда был таким. А Лиллиан этого не заслуживает.
— И что, блядь, это значит?
— Я думаю, ты знаешь.
Несколько секунд молчания тянутся между нами.
— Ты снова поднимаешь старое дерьмо, да? — Из его голоса пропал всякий юмор, и в нем слышится скрытая ярость, которая делает его слова резче.
— Старое дерьмо... — Я смеюсь, но звук далеко невеселый. — Ты реально бессердечный.
Тишина.
Хейс повесил трубку.
Я воспринимаю это как победу и допиваю остатки своего напитка.
Через тридцать минут нам с Лиллиан нужно быть внизу на новогоднем празднике. Еще одна ночь, и мы снова будем в Нью-Йорке. Конечно, мы сможем пережить это, платоническая дружба и рабочие отношения останутся нетронутыми.
Новый год необязательно должен быть романтичным.
Чем быстрее мы переживем эту ночь и разойдемся в разные стороны, тем лучше.
ГЛАВА 9
Лиллиан
Мы прибыли в «Йия» пятнадцать минут назад и сразу отправились в бар. Там больше народу, чем мы видели с момента нашего приезда — раза в три больше, чем сейчас есть на курорте, если верить моим предположениям. В итоге мы знакомимся с мужчиной и двумя женщинами, которые вовлечены в какой-то аспект воплощения плана курорта в жизнь — дизайн интерьера, освещение, двери и окна. Мы заказываем напитки и включаемся в непринуждённую беседу, которая в основном крутится вокруг курорта, но мне трудно расслабиться, потому что я чувствую на себе пристальный взгляд Хадсона. Ловлю его на откровенном разглядывании, и хотя он выглядит немного застенчивым, что его поймали, мужчина, кажется, далек от извинений.
Я наклоняюсь ближе и шепчу ему в плечо.
— Давай. Ты можешь сказать это. От меня пахнет тухлыми яйцами, не так ли?
Хадсон выглядит смущенным, но ухмыляется.
— Грязевая ванна. От нее воняло. — Я поднимаю брови. — Если ты чувствуешь запах, то и все остальные тоже.
Низкий гул вырывается из его горла, и Хадсон наклоняется, почти прижимаясь носом к моим волосам. Глубоко вдыхает, так близко, что когда выдыхает, его дыхание с привкусом бурбона мягко щекочет мне шею.
— Ты пахнешь лавандой и цитрусовыми.
Я поднимаю на него взгляд, но вынуждена отстраниться, чтобы мое лицо не коснулось его лица.
— Не яйцами?
Его губы подергиваются с одной стороны.
— Ты пахнешь невероятно. — Мужчина опускает взгляд к моему горлу, где тонкая серебряная цепочка украшает мою шею.
Я смотрю, не опустится ли его взгляд ниже, к глубокому V-образному вырезу моего черного платья. Но он не смотрит ниже моих ключиц.
— Как и ты. — Наш обмен мнениями кажется странно интимным, учитывая, что мы находимся в комнате, полной людей.
Хадсон флиртует со мной? Или мужчина так очарователен со всеми? Каким бы ни был ответ, то, как он смотрит на меня, как говорит со мной, все это заставляет меня что-то чувствовать. Тепло и нервозность. Возбуждение и легкую тошноту. Интересно, знает ли тот, какое влияние оказывает на меня? Конечно, знает. Хадсон не новичок, когда дело касается женщин. Такой парень, как он, с таким лицом, телом и фамилией? Он должен точно знать, какие чувства вызывает у женщины каждый взгляд, каждое произнесенное вполголоса слово и каждая кривая улыбка. Но почему мужчина делает это со мной? Это исключительно эгоизм? Скука? Или его поведение типичного мачо совершенно бессознательно?
— Хадсон и Лиллиан. — Бодавей приветствует нас дружелюбной улыбкой.
Я одновременно хочу поблагодарить его и пнуть за то, что прервал нас. Сколько мы уже стоим здесь и смотрим друг на друга?
— Я прошу прощения за то, что не был доступен для разговоров в последние пару дней, — говорит он, обращаясь в основном к Хадсону. — Пойдемте за мой столик. Тогда мы сможем поговорить.
Учитывая толпу, это кажется огромной честью.
Хадсон кладет свою ладонь мне на поясницу, пока мы пробираемся сквозь толпу в столовую зону. Мужчина скользит пальцами по моему бедру и притягивает меня к себе, когда я едва не сталкиваюсь с парой, пересекшей наш путь. Прижимаясь к его боку, я сопротивляюсь желанию прижаться еще ближе. Сжимаю сумочку перед собой обеими руками, чтобы не дать себе инстинктивно обхватить его поясницу. Хейс никогда бы не прикоснулся ко мне таким образом. Он бы скорее предпочел, чтобы я врезалась в пару, чтобы потом отругать меня за неуклюжесть.
Оказавшись за столом, Хадсон опускает свою руку и отодвигает мой стул. Бодавей сидит во главе длинного стола, Хадсон и я — слева от него, а жена Бодавея — справа. Сидеть рядом с Хадсоном успокаивает и нервирует одновременно. Похожи ли мы на пару, сидя вот так вместе? Являются ли комплименты, прикосновения, долгие, томные взгляды нормальной частью деловых поездок представителей разных полов? Неужели я наивно полагаю, что под поверхностью скрывается нечто большее?
Первое из пяти блюд появляется на крошечных тарелках и, к счастью, перенаправляет мои мысли. Мы начинаем с желудевых оладий размером с серебряный доллар. За буше из инжира, что бы это ни значило, следует суп из кабачков. Разговор легкий и позитивный, в основном состоящий из положительных отзывов гостей от их пребывания на курорте и его многочисленных удобствах. Когда серверы расставляют наши блюда с форелью с головами и гарниром, Хадсон наклоняется к нашему хозяину.
— Вы нащупали золотую жилу. Если подпишете второй проект сейчас, то к весне можно будет закладывать фундамент.
Я тыкаю в свою рыбу, надеясь придать ей вид съеденной, но не съев ни кусочка на самом деле. Как можно есть что-то, пока оно смотрит на тебя? Я пытаюсь прикрыть ее глаз травяным гарниром, но теперь это выглядит так, будто я украсила рыбу лохматой зеленой бахромой.
— Думаю, что инвестировать так рано преждевременно, — говорит Бодавей, потягивая вино. — Я бы хотел подождать год, прежде чем мы примем решение о расширении.
Выражение лица Хадсона благодушное, как будто он ожидал такого ответа.
— Туристический рынок на пике. Сейчас идеальное время для продвижения нового места. Каждый посетитель, приезжающий в «Цеэ», будет слышать о новом курорте, который появится в следующем году. Вы можете использовать популярность этого места для рекламы следующего.
Бодавей соглашается с тем, что ему хотелось бы иметь новые проекты, и даже обсуждает, какие города были бы хороши для идеи роскошного курорта с коренной американской тематикой. Монтана, Орегон, север штата Нью-Йорк.
За шербетом из черноплодной рябины Хадсон предпринимает еще одну попытку.
— Я могу подготовить контракт, чтобы вы подписали его до нашего отъезда.
Бодавей переглядывается со своей женой, которая, кажется, слегка раздражена тем, что за столом обсуждается бизнес.
— Вы упорны, отдаю вам должное.
— Нью-йоркцы. — Я закатываю глаза. — Они никогда не перестают работать. Даже во сне.
— Вы были ужасно тихой. — Бодавей усмехается и поднимает подбородок. — Разве вы не одна из них?
— О нет, я из Флориды. Знаете, куда американцы едут умирать. — Я облизываю свою ложку с шербетом. — Я более расслаблена.
Он опирается локтем на стол.
— А что вы думаете о предложении мистера Норта? Как думаете, стоит ли нам подписать контракт на второй курорт?
Мое сердце падает в пятки.
— Вы хотите знать мое мнение? — Меня редко спрашивают о моем мнении в деловых вопросах. Редко? Скорее, никогда.
Мужчина кивает.
Я поворачиваюсь к Хадсону, ожидая увидеть тонко завуалированное раздражение, но вместо этого он ободряюще улыбается с ноткой любопытства во взгляде. Как будто ему тоже хотелось бы узнать мои мысли.
— Эм... — Я сжимаю руки на коленях и произношу первое слово, которое приходит на ум. — Конечно.