— Укради меня, — неожиданно выпалил Чандрагупта, в упор глядя на Дхана Нанда.
— Что?! — опешил тот.
— Ты однажды выкрал Малайякету из Поурава. Повтори то же со мной! Найди способ. Выкради меня из моего дворца, увези в лес ночью… Брось в той пещере, где я вынудил жить тебя почти целый год. И… накажи меня. Прямо там. Дхана, я не просто прошу, я мечтаю об этом! Если мне будет больно — к лучшему! Боль, причинённая тобой — наслаждение для меня. Я это понял, когда ты ударил меня в шею той штукой, которую тебе дал сумасшедший млеччха-брамин. Я благословлю небеса, если ты украдёшь меня! В той пещере, где нет никого… Ты можешь сделать со мной, что угодно. И никто нас не увидит!
Царь ошарашенно смотрел на этого безумного, отчаянного юношу и понимал: ещё немного, и он не сможет сопротивляться.
— Возвращайся в Поурав, — только и смог повторить он, борясь со сжигающим желанием.
Ещё некоторое время они смотрели друг другу в глаза, а потом Чандрагупта вздохнул и покинул трапезную.
====== Эпилог ======
Это случилось полгода спустя, когда миновал сезон дождей, закончилась зима, и весна понемногу стала вступать в свои права. Дворец в Пиппаливане почти отстроили, но жить там с маленьким царевичем было пока нельзя. Ночуя в Поураве в одной из роскошных опочивален, однажды Чандра услышал сквозь сон слабый шорох. Сначала он решил, что по покоям бегает мышь и, не открывая глаз, запустил в сторону надоедливого зверька золочёной сандалией, однако шуршание не прекратилось.
— Да что такое… — начал было юный махарадж, но в этот самый миг чья-то огромная ручища ловко затолкала ему в рот кусок плотной ткани.
Его грубо стащили на пол и, вдавив лицом в красочную роспись на гладких каменных плитах, им же самим и придуманную, мгновенно обмотали верёвкой с головы до пят так, что ни шелохнуться, ни вздохнуть стало невозможно. Чандра замычал, но ему тут же накинули на голову тяжёлый мешок, отвратительно воняющий плесенью. Некстати вспомнился Пор, убитый как-то ночью предателями… И Малайякету недолго протянул. Синий тюрбан царя Поурава был точно проклят!
«Неужели и меня ждёт печальная судьба? Так скоро?» — со страхом подумал Чандра.
— Ну, ты напросился махарадж, — глухо пробасил кто-то над его головой, — за тебя столько золота отвалили — сказать страшно! Вот, исполняем повеление того, кто заплатил.
Его рывком подняли с пола. Один из похитителей схватил его за ноги, второй — поднял за плечи. Судя по раздавшемуся через мгновение оглушительному треску, разбойники выломали деревянную раму окна. На шум в опочивальню никто не прибежал. Плохо дело!
— Давай, кидай его. Телега давно ждёт! — прозвучал всё тот же грубый голос.
Чандра ощутил, как стремительно падает вниз, и уже приготовился удариться о дно подогнанной похитителями телеги, однако боли не последовало. Тело глубоко погрузилось во что-то мягкое.
«Хлопок», — догадался царь Поурава, с невольной улыбкой вспоминая, как некогда точно так же похитил царевичей союзных государств и принцессу Дурдхару. Телегу под балкон тогда пригнал Стхулбхадра.
«Одно из двух: или за меня собираются взять выкуп, или…» — о втором, самом желанном варианте он боялся даже думать, потому что столько месяцев прошло, и он устал надеяться.
— Н-но! — лошадь хлестнули поводьями, и разбойники, ничуть не таясь, шёпотом перебрасываясь скабрезными шутками, выехали из города через боковые ворота, видимо, уже никем не охраняемые.
Всю дорогу они разговаривали о своих делах, совершенно не упоминая в разговоре, что ждёт их жертву, куда везут незадачливого махараджа Поурава и кто заплатил за похищение. Телега подскакивала на камнях, но Чандра ощущал лишь мягкие толчки, лёжа на ворохе хлопка.
— Ты проверь, живой он вообще? — внезапно спросил второй разбойник, чей голос звучал не так грубо, как у первого. — А то если задохнётся, с нас головы снимут.
«Меня не хотят убивать, — обрадовался Чандрагупта, — а, значит, меня похитили по приказу Дха…»
— Хозяин сказал, хочет сам его на части разделать. Выпотрошить заживо, а останки утопить в реке, — и первый дасью неприлично загоготал, в то время, как у Чандры от ужаса сердце остановилось. — Вот потеха! Жаль, мы этого не увидим, — разбойник ненадолго остановил коня и заглянул под мешок. — Дышит. Не околел и не обмочился, — и снова раздался непристойный хохот. На сей раз смеялись оба похитителя.
— Если б за меня столько золота моей семье отвалили, я бы согласился, чтоб меня разделали и утопили! — неожиданно сказал второй.
— Да ну? — удивился первый. — Тебе жизнь не дорога?
Второй что-то торопливо зашептал на ухо первому, Чандрагупта не разобрал ни слова. Когда монолог разбойника закончился, оба снова начали смеяться. Чандра попытался двинуть рукой, чтобы ослабить верёвки, но его неожиданно больно ударили по спине.
— Не рыпайся! Нам разрешено тебя изукрасить так, что подданные не узнают! Жаль, убивать не разрешено. Это привилегия хозяина.
Чандра попытался спросить о том, кто хозяин, но из его рта раздалось лишь невнятное мычание, и это снова насмешило обоих похитителей. Наконец, телега замерла, наклонившись на один бок, где-то поблизости от бегущей воды. Чандра отчётливо слышал перекаты струй на каменных порогах.
— В лодку его. Живее, не спи! Ко времени ж успеть надо! — скомандовал один разбойник второму.
Его, как бесчувственный груз, швырнули на дно, не устланное уже ничем. Теперь Чандра лежал в качающейся лодке, глядя сквозь прореху в мешке на крохотную звезду, маячившую в небе. Лиц разбойников он по-прежнему не видел, да они и приумолкли, перевозя его через реку с быстрым течением. Затем его снова погрузили — на сей раз на спину коня. Кто-то осторожно и неторопливо повёл животное под уздцы. В лесу слышались далёкие шорохи и сонные, тихие голоса птиц.
В какой-то миг Чандра понял, что второй разбойник исчез, и с ним сейчас только один похититель. Который из двух? В любом случае, если всего один дасью ведёт коня под уздцы, то, наверное, он не заметит, если попытаться снова освободить руки?
Чандрагупта начал осторожными движениями растягивать верёвку. Но закончить своё приготовление к побегу не успел. Неожиданно его сняли со спины коня и небрежно бросили оземь. Потащили волоком по траве за ноги. Внезапно трава кончилась, и он спиной почувствовал невысокие земляные ступени. Ровную землю, усыпанную мелким песком… Затылком всё это ощущалось ещё отчётливее. В лицо пахнуло сушёными травами, свежей пищей и ароматами разогретых масел. Чуткий слух юноши уловил треск горящих лампад…
Лезвие ножа блеснуло перед глазами, и разрезанный мешок развалился пополам. Верёвки, удерживающие его, вдруг ослабли. Похититель поднялся во весь рост, чтобы Чандрагупта мог хорошо рассмотреть его…
Юноша закричал бы, но рот был забит мокрой от слюны тканью. Слёзы побежали по щекам, пока он, кашляя до рвотных позывов, вытягивал изо рта кляп. Голос не сразу вернулся к нему, а когда всё-таки он сумел говорить, то единственное, что смог вымолвить, было самое дорогое, самое любимое имя:
— Дхана… Дхана…
— Ну… Не обессудь. Сам просил быть грубым, — напомнил ему Дхана Нанд, глядя на него, как ястреб смотрит на схваченную в когти мышь. — Насколько грубым ты хочешь, чтобы я был с тобой дальше?
— Значит, ты подослал дасью, чтобы они похитили меня? — уточнил Чандрагупта.
— Да. И подкупил охрану возле дворца и ворот. И телегу подогнал, чтобы тебя не расшибли раньше времени. Понравилось? — на его губах играла хищная усмешка.