Я стискиваю зубы. Готов поспорить, это было больно, как черт возьми.
По его потливому лицу текут слезы, капая с разбитых губ.
Он издает хриплый смешок. — Да какая разница? Скорее всего, она уже мертва.
Мое сердце сжимается за Розу. Честно говоря, я не верю, что Ева жива. Не теперь, когда я знаю, что Мария была в этом замешана.
— Какую конечность дальше? — кричит Фрэнки, держа ножовку по металлу.
— Руки, — я бросаю молоток на стол рядом с отрезанными пальцами.
Рот Данте открывается с тихим стоном, и он судорожно мотает головой. Фрэнки протягивает мне пилу.
— Какую предпочитаешь, левую или правую? — я касаюсь каждого из них кончиком инструмента, спрашивая.
— Отвали, — он всасывает слюну и выплевывает ее на мой ботинок. Я брезгливо сбросил его.
— Тогда обе, — я пожимаю плечами, а Грейсон смеется у меня за спиной.
Сбрасываю пиджак, закатываю рукава и снимаю галстук. Ампутации могут быть неприятными.
— Фрэнки, придержи его, а потом сможешь заняться другой рукой, — это меньшее, что я могу сделать для него за то, что я ранее врезал ему коленом по яйцам.
Садистская усмешка расползается по его губам.
— С удовольствием, — глаза Фрэнки темнеют, когда он обхватывает подбородок Данте рукой.
— Это за то, что прикоснулся к ней, — шиплю я. Данте трясется в металлических цепях.
Я прижимаю его сжатый кулак и изо всех сил надавливаю на ножовку, когда зубья начинают разрывать его плоть.
К тому времени, как я добираюсь до кости, он уже оседает на стуле.
— Вколи ему адреналин. Он должен чувствовать все, — кричу я. Грейсон втыкает иглу ему в шею и вводит жидкость.
— Через минуту он будет в полном порядке.
Я хлопаю его по щекам. — Подъем! Подъем! У нас еще немного времени осталось.
Он стонет, его единственный глаз приоткрывается.
— Тебе еще не суждено умереть. Ты годами мучил Розу. Справедливо, чтобы ты испытал ее боль.
Я провожу зазубренным краем по последнему лоскуту кожи. Безжизненная рука приземляется с мягким стуком.
Желтая жидкость растекается лужей у моих ног.
Я смотрю на него с отвращением.
— Серьезно? Я ожидал лучшего от первенца Романо.
— Мой отец убьет тебя.
— Что ж, он может присоединиться к тебе и твоему брату в аду. Небольшое семейное воссоединение.
Грейсон перевязывает руку, обжигает культю и накладывает повязку. От запаха жарящего мяса меня передергивает.
— Почему-то мне вдруг захотелось хот-догов? — Грейсон усмехается, обматывая обрубок левой руки Данте.
Я разрываю его рубашку, обнажая волосатую грудь, и достаю маленькое лезвие ножа из кармана.
— Это за ее кошмары.
Я наношу глубокие порезы по его груди и животу, его мышцы напрягаются, пока я режу, создавая узор из рассечений.
Он задыхается между каждым взмахом моего лезвия, едва в состоянии держать голову. Я бросаю взгляд на Фрэнки. Ему не терпится добраться до него. Если кто-то и может заставить Данте заговорить, так это Фрэнки.
Я отступаю назад и подзываю его кончиком ножа. — Твоя очередь.
Фрэнки хватает Данте за горло, заставляя его посмотреть на себя.
— Последний шанс, прежде чем я под корень отрежу тебе член. Где, черт возьми, Ева?
— Пошел нахуй, Фрэнки, — хрипит Данте.
Фрэнки отходит назад, поднимает ногу и бьет его в грудь, опрокидывая вместе со стулом.
— Думаешь, он действительно отрежет член? — Грейсон появляется рядом со мной, скрестив руки на груди, наблюдая за Фрэнки. Клянусь, во взгляде у Грейсона есть проблеск одобрения.
— Ставлю на это.
Безумные глаза Фрэнки смотрят на нас. — Келлер, сними с него цепи и держи.
Келлер разрезает путы Данте, укладывает его на землю плашмя и фиксирует ему ноги.
— Грейсон. Хватай его за руки.
Фрэнки расстегивает ремень Данте, стаскивает с него штаны, обнажая его сморщенный член. Мы все взрываемся смехом. Мольбы Данте срываются сквозь его опухших губ.
Я протягиваю Фрэнки свое лезвие ножа. Он хватает вялый орган и начинает резать. Келлер и Грейсон отворачиваются. Я никогда не слышал, чтобы мужчина так кричал — достаточно громко, что звенит в ушах.
Фрэнки опускается на колени, отрезанная часть Данте едва помещается в его руке.
— Впервые я отрезал член, — ворчит он.
Он заталкивает член в рот Данте, чтобы заглушить крики. Он истекает кровью по всему бетону, сомневаюсь, что ему осталось долго жить.
— Он не скажет нам, где Ева, — Фрэнки встает с обреченным вздохом.
Но это еще не конец. Мы не прекратим ее поиски. С Данте, однако, покончено. Я просто хочу вернуться к моей Розе.