Я не остановилась, когда услышала позади себя шаги. Возможно мне стоило помолиться, но я едва ли была набожным человеком и знала хоть одну молитву.
— Арина, подожди, — послышался голос Егора позади, когда дверь хлопнула.
Я не остановилась. А вдруг мне кажется? А вдруг я помутилась рассудком? А вдруг я сейчас повернусь, а так никого не будет, и мне станет ещё больней?
Егор схватил меня за руку и резко развернул.
— Прости, малышка, — прошептал он, вытирая мои слёзы, — я буду бороться за нас. Всё будет хорошо и мы будем счастливы, ты мне веришь?
Я кивнула, потому что до боли устала говорить. Я так устала от всего. Я обвила руками шею Егора и притянула его к себе, когда он подарил мне самый ласковый поцелуй. Наш первый поцелуй, когда больше не осталось лжи. Первый поцелуй, когда мы признали свои ошибки. Первый поцелуй, когда мы простили друг друга. Каждому из нас ещё предстояло простить самого себя. Но ведь мы справимся с этим, ведь мы будем бороться.
Егор оторвался от меня и нежно коснулся губами моего лба.
— Господи, малышка, ты вся дрожишь, — прошептал он, — Пошли домой.
Домой.
Я кивнула и снова прильнула к Егору. Я уже была дома
После
Когда мне было шесть я влюбилась в самого замечательного парня на свете. Когда мне было пятнадцать, я начала встречаться с парнем, который поднимал на меня руку. Когда мне было шестнадцать, он лишил меня моей мечты, и я сдалась. Когда мне было семнадцать, меня накачали наркотиками и изнасиловали, и я сдалась. В семнадцать лет я пыталась покончить с собой, столкнулась с осуждением общества, с отвратительностью законов, защищающих жертву. В семнадцать лет я поняла, что хочу жить и уехала из дома. В восемнадцать лет я начала напиваться каждый день и практиковать беспорядочные половые связи. Вы скажите: «Так не поступают жертвы насилия». Но откуда вам знать? Как говорила моя психолог, к которой мне всё же пришлось обратиться, в неразборчивых половых отношениях я пыталась забыть то, что со мной случилось. Хочу сказать, что это помогало. Но лишь тогда, когда я была пьяна и находилась в компании кого-нибудь такого же невменяемого паренька, как и я. Когда я оставалась одна, меня настигали мысли, а их я просто ненавидела. Я ненавидела думать о том, что со мной случилось, и во что я своими руками превратила свою жизнь.
В девятнадцать я вернулась домой, снова столкнулась с прошлым и с парнем, которого до сих пор любила. Когда мне было двадцать, я приняла себя и перестала винить себя в том, что меня изнасиловали. Я перестала осуждать людей, и обрела семью. Я смогла контролировать свою жизнь и сделать её такой, какой я хочу её видеть.
Это моя жизнь и это моя история.
Три ситуации, которые сделали меня: сломанное колено, изнасилование, отказ любимого человека. В каждой из них я чувствовала себя ничтожной и потерянной.
Три парня, которые сломали меня. Каждый из них заставлял меня чувствовать себя любимой, а потом бросал.
Две ситуации, когда я сдалась, и одна, когда я не перестала сражаться.
Два парня, которые говорили мне, что я ничтожна, и один, который заставлял меня бороться и любить себя. Такие одинаковые, но абсолютно разные.
Парень, что сломал мою жизнь. Парень, что сломал меня. Парень, что сломал мои стены.
Хотела бы я сказать, что после всего случившегося мы с Егором всегда были счастливы. Но ведь так не бывает. Ведь, как сказал один из моих дорогих и любимых братьев «Жизнь всех забалансит».
Наверное единственное и самое главное, что мы могли сделать в данной ситуации, — простить себя и принять свои ошибки. В конце концов обратиться за помощью, поняв, что в этом нет ничего постыдного. А вечерами после сеансов вместе шутить о семейном психологе и том, как наконец стало спокойно. Можно даже помолиться и почувствовать это пресловутое искупление.
Или наконец понять, чего мы на самом деле достойны, и никогда больше не соглашаться на меньшее.
— Долго ещё ты будешь на меня смотреть? — прошептала я сонным голосом, чувствуя, как восходящее солнце ласкает мои голые ноги.
Я лежала на боку и буквально чувствовала каждой клеточкой кожи взгляд Егора. Возможно от этого взгляда было даже теплее, чем от солнца.
Он рассмеялся.
— Ты слишком красивая, чтобы я просто взял и перестал делать это, — прошептал он, проводя ладонью по моему обнажённому плечу.
Я приоткрыла один глаз и увидела его улыбающееся лицо. Я верила в его слова, потому что он смотрел на меня взглядом, полным обожания и любви. Уверенна он видел то же самое во мне.
— У нас есть пять секунд, — сказала я.
Егор не стал терять времени и притянул меня к себе.
Пять. Его руки пробираются под одеяло и хватают меня за бедро. Четыре. Его губы оказываются на моей шее. Три. Из моего рта срывается тихий стон, и я запускаю руки в его короткие волосы. Два. Он наконец добирается до моего рта. Один. Он аккуратно приоткрывает своим языком мои губы.
— Мама! Папа! — слышится радостный детский голос под аккомпанемент топота сразу нескольких маленьких ножек.
— Как всегда по расписанию, — смеётся Егор, и я широко улыбаясь, когда дверь с спальню открывается и нас уставляется две пары самых прекрасных медовых глаз.
От автора
Когда я писала эту книгу, я боялась трёх вещей.
Что я не смогу достаточно хорошо рассказать эту историю.
Что для кого-то она покажется слишком эмоциональной/ тяжёлой/ настоящей/ жестокой/ дурацкой (нужное подчеркнуть).
Что то, что я пыталась донести, останется не понятым.
Поэтому я считаю, что эти слова надо сказать прямым текстом, а не через метафоры и обобщения.
Насилие, каким бы оно ни было, физическое, эмоциональное, сексуальное, НЕ является нормой. То, что приносит вред эмоциональному или физическому здоровью человека, априори не может быть нормой.
Но как бы не приятно, страшно и стыдно это не было, о нём надо говорить. Говорить своим детям, что такое бывает, и главное, что такого не должно быть. Говорить с жертвами насилия о том, через что они прошли. Обращаться в полицию, подвергать это огласке. Предостерегать людей, просить быть осторожнее. Просить принимать простые меры предосторожности (не брать стаканы на вечеринках у незнакомых, следить за тем, что пьёшь, не ходить ночью в безлюдных местах).
Жертва ни в чём НЕ виновата. Даже если она шла в красном коротком вызывающем платье в три часа ночи по самой тёмной улице самого не благополучного района города, она ни в чём не виновата. Вы ни в чём не виноваты, и Арина ни в чём не была виновата. Ни в том, что её парень поднимал на неё руку, ни в том, что она подверглась насилию, ни в том, что после этого она начала вести безразборную половую жизнь. Она не шлюха, как многие писали, она жертва. И наше общество станет лучше, когда мы поймём, что в насилии виновата не жертва.
И самая последняя мысль, на которую уверена многие даже не обратили внимания, но я знаю, что есть хотя бы несколько человек, которых это зацепило. Эта мысль очень важна.
Как бы ужасным не было насилие, суицид не выход.
Вот, что я пыталась сказать. Надеюсь, вы это поняли. Устами и мыслями Арины я пыталась донести до каждого, что это в любом случае не обдуманный поступок, который разрушит намного больше одной жизни. Суицид не выход, и селфхарм не выход. Это не поможет ни вам, ни другим людям. Ни кому не станет легче.
Пожалуйста, я умоляю вас, делайте со своей жизнью, что хотите, но не забирайте у себя этот дар. Да, я уверена, что жизнь это дар. Как бы она не была страшна и жестока, это дар.
Я убеждена, что станет лучше, если мы все встанем и скажем, что насилие существует и это не норма, суидиц не выход, жертвы насилия не виноваты.
Вот, зачем я делаю всё это. А ещё затем, чтобы люди перестали осуждать.