Одевшись, она тихонько заглянула в комнату к Татьяне Николаевне. Та, словно почувствовав что-то, проснулась, приподняла голову и встревоженно спросила:
- Кать, ты куда?
- Я в магазин, Танюша. Спи...
Татьяна Николаевна, прищурясь, взглянула на часы.
- Нет, Кать, дай мне пульт - сейчас будут шестичасовые новости... она вымученно улыбнулась сестре. - А ты иди, иди, Катюш, я в порядке...
Катя кивнула и вышла из квартиры. Душа у нее была не на месте, поэтому в магазинах она металась между прилавками с такой скоростью, будто опаздывала на поезд. Минут через сорок она, нагруженная сумками, открыла дверь.
В квартире было подозрительно тихо. Катя опустила сумки на пол и позвала:
- Танюш!
Тишина.
Не сняв плаща, Катя на ватных ногах прошла в комнату сестры. Таня неподвижно лежала на боку, лицом к погашенному экрану телевизора. Ее левая рука неловко свесилась с дивана, рядом лежал телевизионный пульт.
- Таня! - вскрикнула Катя и в ту же секунду с ужасом и отчаяньем поняла, что сестра ей уже не ответит.
Она бессильно опустилась на пол рядом с диваном и взяла в руки еще теплую Танину ладонь.
Жгучая боль потери удавкой перехватила горло, и Катя глухо, навзрыд заплакала.
И еще долго, очень долго она сидела вот так - прижавшись мокрой от слез щекой к безжизненной руке сестры, - и давилась горькими, безутешными рыданиями.
XVIII
Введенский перехватил Белова сразу после похорон матери. Сашин мобильник зазвонил, когда он только-только вышел за ворота кладбища. Категорическим тоном фээсбэшник потребовал встречи, никаких возражений он слушать не стал и, назвав время и место экстренного рандеву, сразу отключился.
Можно было, конечно, плюнуть и не поехать. Но к тому времени Саша уже понял, чьи пули положили Луку и Руслана в Крылатском. Фордыбачиться и качать права в его положении было не только глупо, но и опасно. Ему ясно и недвусмысленно дали понять, кто в доме хозяин, кто рассчитывает и ведет свою грязную игру, и четко указали на его место во всей этой мерзости.
Белов приехал на место с красными от недосыпания глазами, небритый и потерянный. Введенский уже был на месте. Рядом с ним в пустой придорожной беседке стоял Володя Каверин. В другое время Саша, наверное, немало удивился бы этому обстоятельству, но сегодня ему было не до того.
Не поздоровавшись ни с одним, ни с другим, Белов вошел в беседку и тяжело опустился на лавку. Он закурил и поднял измученные глаза на Введенского. Игорь Леонидович ответил ему откровенно озлобленным взглядом.
- Значит так, Белов, - он начал свой разнос ледяным, чеканным голосом, нервно расхаживая перед самым Сашиным носом. - Вы сами накликали неприятности. События вышли из-под контроля Конторы благодаря вашему отказу. Так что скажите спасибо Владимиру Евгеньевичу, за то, что сидите здесь, с нами... - Введенский сделал выжидательную паузу.
- Спасибо, Владимир Евгеньевич! - Саша с ернической насмешкой поклонился Каверину.
Тот протестующе поднял ладони и замотал головой, демонстративно отказываясь от его благодарности, но Белов видел - ему безумно нравилось то, как Введенский его отчитывал.
- Да! А не валяетесь где-нибудь под камнем в компании червей, жуков да лягушек. Понятно это? - фээсбэшник резко развернулся к Саше. - Не слышу...
Каверин еле сдерживал торжествующую улыбку.
- Да понятно, понятно... - буркнул Белов и снова язвительно усмехнулся: - Извините, что я сижу, да?
Введенский пропустил его колкость мимо ушей и продолжил все тем же раздраженным голосом.
- Дальнейшие инструкции получите у Владимира Евгеньевича, - он кивнул в сторону Каверина. - Считайте, что все произошедшее - последнее китайское предупреждение. Никаких церемоний больше не будет. - Широко расставив ноги и заложив руки за спину, Игорь Леонидович застыл перед Сашей. Буравя его гневным, колючим взглядом, он внушительно, раздельно отчеканил: - Шаг влево, шаг вправо - расстрел. К чертям свинячьим!
Казалось, он хотел сказать что-то еще, но вместо этого вытащил из кармана связку ключей на длинной, с полметра, серебристой цепочке, и раздраженно подбросил ее на руке. Наградив напоследок обоих своих подопечных суровым взглядом, Введенский направился к машине. Белов и Каверин остались одни.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Странная это была пара - спаситель и спасенный. Каверин даже не пытался разобраться в букете собственных ощущений, в котором преобладали, пожалуй, ненависть, злорадство и некоторая досада: к сожалению, вендетта это блюдо, которое надо есть холодным. В свою очередь спасенный не испытывал к своему "шефу" ни малейшей благодарности.
- Зря он так прессует, - с наигранным сожалением покачал головой Каверин. - Ты это... не обращай внимания.
- Тебя не спросили... - процедил Белов и, глядя на собеседника, презрительно прищурился. - Ну, валяй, инструктируй, что ж ты?
Володя замялся, старательно изображая растерянность.
- Так что, собственно... - пожимал плечами он. - Вместо Луки я теперь буду. Мои контакты в Чечне хотят оружия. Ну и... будем поставлять его по твоим каналам. Как тебе такой план?
Хреновый, - мрачно отрубил Саша.
- А вот это ты зря! Чечня сейчас - такой ключик! К таким замочкам! Каверин оживился, загримасничал, многозначительно задирая вверх свои маленькие белесые глазки. - Ты что! Потом всех нас еще благодарить будешь!
- Угу... Я так отблагодарю, что мало не покажется... - угрюмо пообещал Белов.
Саша повернулся вслед тронувшейся машине Введенского. Каверин проследил его тяжелый взгляд и вдруг рассмеялся и мелко-мелко закивал головой.
- Да-да-да... У меня тоже иногда такие мыслишки бывают... - захихикал он. - Взять тротильчика грамм этак пятьсот, и - бабах! И нет куратора! Красота, а?!
Даже не взглянув в его сторону, Белов встал и вышел из беседки. Каверин бросился следом, стараясь заглянуть ему в лицо.