По окончании рабочего дня мы также разделились. Он вышел первым, а я чуть припозднилась, и встретиться мы должны были на том же месте, где он меня высаживал утром. Я получила от Игоря сообщение, что он уже в машине, и вышла из музея. Но пошла от выхода не направо, как это бывало прежде, а налево.
Я не сделала и десяти шагов, как со мной поравнялась машина. Она ехала не быстро, и я повернула к ней голову, чтобы понять, кто крадется рядом со мной. Это оказался Марк. Невольно я ахнула. Был только вторник, и сегодня я не ждала его появления. Но этот неизбежный день настал раньше.
По выражению его серого лица я поняла, что он уже все знает. Мама ему рассказала.
– Садись в машину поговорим, – холодно сказал Марк.
Я остановилась, и Марк тоже нажал на тормоза. Меня охватил страх. Страх, что если я откликнусь на его просьбу, он ударит по газам и увезет меня туда, где я снова паду жертвой жалости к нему и передумаю. Если он, конечно, готов простить мою измену.
– Марк, я не сяду. Лучше выйди из машины, и мы поговорим на улице.
Марк посмотрел по зеркалам, на дорогу и затем обернулся ко мне.
– Я заеду в «карман», а ты перейди на ту сторону. Там и поговорим.
– Хорошо.
Он задним ходом отъехал назад на несколько метров и повернул на парковку на другой стороне улицы. Я быстро достала из сумки телефон и написала Игорю сообщение, что приехал Марк и мне надо с ним поговорить.
–Ты где? – тут же пришел ответ.
– Около музея. Я быстро.
– Помощь нужна?
– Нет, я сама.
Я услышала, как Марк стал мне сигналить. Он вышел из машины и ждал меня рядом с ней. Лиза, будь сильной! Не позволь себя сломать. Я перебежала дорогу и приблизилась к Марку. Он уперся пятой точкой в левое крыло, и скрестил руки на груди. На нем были светлые летние брюки и серая рубашка с коротким рукавом. За те две недели, что мы не виделись, челка у него сильно отросла и спадала ему на глаза. От этого его взгляд становился тяжелее и суровее.
– Привет, – невольно сорвалось у меня. – Ты вернулся раньше…
– Я соскучился и решил поменять билет.
Его слова холодом прошлись по моему нутру. Он спешил ко мне, а здесь его ждал удар. Мимо проходили молодые люди, над чем-то своим смеялись, и я, не сумев выдержать взгляд Марка, посмотрела на них, пытаясь собраться с мыслями. А потом глубоко вздохнула, и снова устремила взгляд на него.
– Я думаю, предисловия не нужны, ты все знаешь от мамы. Мне очень жаль, но я давно предлагала расстаться. Чтобы не делать друг другу больно.
Марк отстранился от машины и сделал несколько шагов ко мне, расцепив руки. Мое сердце упало в пятки, и я боялась, что он меня убьет.
– Когда же ты успела стать шлюхой, Лиза?
Он знал, что я его ударю, но ничего не сделал, чтобы это предотвратить. Он не шелохнулся, и даже его голова только чуть дрогнула вправо от удара. Меня всю затрясло. К глазам подступили слезы, но я заставила себя их сдержать. Ведь он прав. Так поступают только шлюхи.
– Прости, Марк, но я так больше не могу. Я не люблю тебя, и ты это знаешь. Ты можешь думать обо мне, что хочешь, но я верю, что однажды ты меня поймешь и простишь. И может быть, мы снова станем друзьями. Во всяком случае, мне бы этого очень хотелось.
– Друзьями? С тобой? После того, как ты поступила со мной? С Полиной? Как ты могла бросить ее?
– Я ее не бросаю! Я буду с ней видеться!
– Слова истинной матери. Ты так и не научилась ее любить. Ни ее, ни меня. Да и своего куратора ты тоже не любишь. Что это? Чувство неудовлетворенности?
Я почувствовала вибрацию у себя в сумке. Снова пришло сообщение. От Харитонова? Нет, Игорь, только не сейчас.
– Марк, давай прекратим этот разговор, – сказала я, – пока мы не наговорили друг другу много обидных слов, о которых потом будем жалеть. Между нами все кончено, и я надеюсь, ты не станешь утопать в жалости к самому себе, а попробуешь начать новую жизнь. Встретишь другую женщину… Я искренне тебе желаю счастья.
– Как у тебя все просто.
– Не просто, Марк. Я знаю, что такое терять и… – Предательский комок в горле прервал мою речь, я сглотнула и продолжила: – Но надо жить дальше, как бы ни было больно. Это не конец жизни. Это начало чего-то нового. И прими его с достоинством.
Неужели Шандор испытывал такую же боль, как я сейчас, когда отказывался от меня? Также надеялся, что я встречу другого и полюблю вновь? Как ему хватило твердости противостоять своим собственным чувствам? Ведь я тоже люблю Марка, хоть и не так, как любила Шандора. О, Господи, полюблю ли я когда-нибудь снова? А Марк?