Как-то Игорь уехал в очередную командировку, и я решила навестить маму с Полиной. Дома меня встретил громкий детский плач. Мама с растрепанными волосами суетливо пробежала мимо на кухню, едва удостоив меня взглядом. Я поздоровалась с ней и поспешно прошла в спальню. Полина лежала на нашей кровати, укутанная в одеяло и плакала. Я подняла ее с постели и прижала к себе, но она лишь истошнее зарыдала. Рядом с ней на постели я заметила мокрое розовое пятно и, коснувшись его, поняла, что это какой-то сироп. Полина закашляла.
– Мама, Полина болеет? Почему ты мне не сказала?
– Ну что ты ее трогаешь грязными руками? С улицы и сразу к ней.
Мама вбежала в комнату, бесцеремонно оттолкнула меня в сторону, и сама опустилась рядом с внучкой. Она дала ей из глубокой ложки какой-то сироп, а затем напоила водой. Дочь притихла и выпила все, что ей дали.
– Сколько она уже болеет?
– Третий день.
– Третий день? Ты вообще собиралась мне об этом сказать?
Я села с другой стороны от дочери и попыталась ее обнять. Но она потянула руки к бабушке и снова заплакала.
– Не трогай ее, – сказала мама, убирая мои руки от дочери, – видишь, ей не до тебя.
Мама взяла Полину на руки и прижала к себе, стала покачивать. Она быстро успокоилась.
– Что с ней? Врач была?
– Обычное ОРВИ. Была. Назначила лекарства, лечимся.
– Ты сама как?
– Нормально, пью противовирусные.
На тумбочке зазвонил мамин телефон. На дисплее высветился Марк. Мама взяла сотовый и ответила:
– Да, Марк. Уже лучше. Температура снизилась, но появился кашель. Она капризничает, лекарство пролила, но это ничего, выпили новую порцию.
Я подскочила с кровати и отошла в сторону. Вот это диво! Марк находится за тридевять земель и знает, что Полина болеет, а я всего в нескольких километрах от нее, и -нет! Внутри все заклокотало от возмущения. Словно я совершенно посторонний человек и мне не должно быть дело до того, что происходит с моей дочерью. А что если мама Марку сказала, что я редко звоню и не в курсе болезни Полины? Что он обо мне подумал? Ох, только не это.
– Мама, сегодня я останусь здесь, – сказала я.
Она закончила разговор с Марком и отложила телефон.
– Зачем?
– Моя дочь болеет. Я хочу быть рядом.
– Она к тебе все равно не идет. Зачем ты будешь здесь? Тебе завтра на работу, а она плохо спит по ночам.
Мама подняла на меня глаза, и мы смерили друг друга пристальным взглядом.
– Я возьму больничный.
– Ерунда какая. Не геройствуй. Твоему хахалю это не понравится.
– Мама, ты забыла, Полина моя дочь.
– Я забыла? Я думала, это ты забыла об этом. Поезжай домой к своему любовнику. Мы справимся. Не впервые. Привыкли уже.
Я опустилась на колени около кровати.
– Мама, ты хочешь настроить дочь против меня?
– А разве нужно настраивать? Она и так видит, кто рядом с ней.
– Вот именно, поэтому сегодня я остаюсь здесь.
Мама вздохнула и уже мягче сказала:
– Лиза, поезжай домой. Сейчас Полина не расположена на контакты с другими людьми, кроме меня. От тебя здесь все равно не будет толку. Выздоровеет, потом приезжай. А то еще сама заболеешь, какому мужику это понравится?
Я перевела взгляд на Полину. Она косо поглядывала на меня, прижимаясь к бабушке. Конечно, мама права, сейчас мне не удастся установить контакт с Полиной, не в том она состоянии. Но я должна это переломить в наших отношениях. Она моя дочь и должна знать об этом. И у нее должен сложиться верный стереотип о матери. Мать та, кто рядом, кто заботится о ней. И я хочу стать такой матерью. Мое время настало.
Через два дня вечером, когда вернулся Игорь, я решила поговорить с ним о своей дочери. Я готовила на кухне ужин. На мне была голубая майка на бретелях и короткие черные шорты. Волосы я собрала в шишку, чтобы они случайно не попали в блюдо. Игорь сидел на диванчике и, потягивая свежеотжатый апельсиновый сок, читал газету. Он тоже был в спортивной майке и шортах.
Я не знала, как мне начать разговор, заранее понимая, что он будет нелегким. Вероятно, на кону наши отношения, но из двух зол, я выбираю дочь. Он должен принять меня с ней или я уйду.