А это была рабочая поездка, между прочим.
На своём месте сидела, не шевелясь весь оставшийся день. Губы пылали и ныли. То и дело хотелось их облизнуть, чтобы почувствовать неповторимый вкус еще раз. А когда Арсений Рудольфович вышел из кабинета, даже не посмотрел в мою сторону.
Его тело излучало опасность, он был все еще в бешенстве.
А я почему-то с трудом сдерживала смех.
Ну не украла ведь я у него первый поцелуй?! Правда?
Зато он быстро забыл про глупости со статьей. Так я полагала ровно до следующего дня.
Утром в пятницу на мою рабочую электронную почту пришло письмо с пометкой «Важно». В нем серьезный начальник извещал о том, что в понедельник он проведет повторное собеседование, в котором особое внимание уделит вопросам, касающимся базовым знаниям Конституции Российской Федерации.
И теперь все выходные я буду вынуждена зубрить главный закон нашей страны.
Поэтому Стёпино нытьё в трубку спутало все карты. Сегодняшнюю ночь мне придется трудиться, а в воскресенье я буду не в силах запомнить даже элементарную детскую скороговорку.
И что делать?!
Придется вновь экспериментировать.
Субботним днем все же пытаюсь вникнуть в то, что должен знать любой гражданин, а по факту многие даже не открывали. Кайфовать с этого всего может только сухарь, вроде Долинского, который, кстати, вчера, кроме своего письма, ни словом не обмолвился и сделал вид, что меня нет.
Больно надо!
Ходил, сверкал золотыми часами на загорелом запястье и белоснежной накрахмаленной рубашкой. В своем сухопарном стиле общался по телефону с какой-то Катей. Догадываюсь, что это та блондинка, которая отметила его на фотографиях в горах.
На снимках Арсений Рудольфович в полном обмундировании и со сноубордом в руках. Вернее, в одной руке объемная доска, а в другой та самая улыбающаяся блондинка.
Тёма с Виктором Андреевичем на все выходные укатили в командировку. И я предоставлена самой себе. Кормлю и выгуливаю собак, вычесываю шерстку Тасе. Затем пытаюсь привести в порядок свою квартиру.
А вечером натянув белый топ и короткие блестящие шорты, можно сказать, рабочую униформу, выдвигаюсь в караоке-бар на улице Новгородцева.
В комнатке, отведенной для персонала, выбираю симпатичный парик.
- Блондинок любите, Арсений Рудольфович? – тихо шепчу. – Ну, окей.
За несколько секунд становлюсь похожей на куклу Барби. Подкрашиваю карандашом глаза. По губам веду вишневой помадой. Взбиваю белокурые локоны пальцами.
Любимые кеды меняю на ненавистные шпильки.
Действительно, как и говорил Степа, все столики заняты. Полный аншлаг. В этом заведении у нас несколько залов. Отдельно небольшой бар с приглушенным светом и музыкой, и караоке-зал с внушительной сценой и танцполом.
Вечер протекает как обычно. Гости выбирают композиции и стремятся удивить друг друга голосом и талантом. Я периодически выхожу с парой популярных хитов.
После очередного такого десятиминутного выступления решаю смотаться в туалет. Шагаю через зал, в котором располагается бар. Сложив руки на груди и глядя в одну точку, огибаю столы с посетителями.
Уже практически на выходе, моё плечо обжигает чья-то теплая ладонь.
- Это что за нахер? – слышу взбешенный голос. – Ты что? Подрабатываешь по ночам?
Не оборачиваясь, тут же узнаю в своём захватчике Арсения и с силой выдирая руку, лечу сломя голову в сторону уборных.
Забегаю в одну из них за девушкой в свадебной фате и стремительно захлапываю дверь.
- Привет, - здороваюсь, пытаясь восстановить дыхание.
Девушка ошарашенно на меня пялится, разглядывает мой фривольный наряд.
- Привет, - отвечает вежливо, но отстраненно.
- Арина, - представляюсь и несусь к зеркалу, чтобы поправить сбившийся парик.
- Элина, - отзывается брюнетка. Подходит ближе, достает помаду из сумочки.
Она красивая, только немножко грустная. Разве бывают такие невесты?!
- Слушай, - говорю подумав. – У меня к тебе просьба. Там возле двери мой начальник. Грозный и страшный. Он не должен меня увидеть. Когда выйдешь, скажи, пожалуйста, что здесь нет никого.
- Хорошо, - Элина равнодушно ведет плечом.
- Спасибо тебе, - хватаю её за руку и подмигиваю.
Вжимаюсь в холодную стену, когда Элина выходит за дверь. Делаю это совершенно зря. Арсений Рудольфович слишком воспитан, чтобы ломиться в женский туалет.
Подслушиваю их разговор в коридоре, пытаясь унять сердечко, которое вот-вот выпрыгнет от страха.
А потом счастливо хлопаю в ладоши, когда Мистер Зануда прощается с друзьями и сообщает, что едет домой.
Глава 7. Арина.
Дорабатываю смену постоянно опасаясь, что из-за колонны выскочит Долинский.
Быстро выведет меня на чистую воду, тем самым разрушит прекрасные отношения с отчимом.
Наверное, когда у тебя много близких людей ты можешь себе позволить кого-то разочаровать. Ведь все равно останется тот, кто тебя любит и примет любой.
А если во всем целом мире у тебя только пара человек, которых ты ни в коем случае не можешь подвести? Они на тебя надеются. В тебя верят.
В воскресенье через силу зубрю Конституцию и проклинаю всё на свете.
Во-первых, естественно, Арсения Рудольфовича. За его дотошность и проницательность. Он действительно первоклассный адвокат, потому что всегда чувствует, какой именно вопрос задать следующим. Вот как синеглазый понял, что я законы ни в зуб ногой?!
Во-вторых, своё умение оказываться в дурацких ситуациях. В конце концов, можно было просто в обморок брякнуться. А я зачем-то его поцеловала… Да еще и по-взрослому. Поражаюсь, как только смелости хватило.
Сейчас сама не своя. То и дело вспоминаю его губы.
Как с ним разговаривать? Как смотреть ему в глаза и не думать об этом поцелуе?
Тем более, не понимаю.
Ну и совсем чуть-чуть упрекаю себя в том, что не умею отказывать близким людям. Если бы только смогла сказать «нет» на просьбу отчима.
Сейчас не было бы этого ничего. Вообще ни-че-го!
Сердце странно вибрирует, когда думаю о том, что могла никогда в жизни не увидеть белоснежные выглаженные рубашки в таком количестве.
- И зачем мне это всё? – спрашиваю Гертруду, которая грустно смотрит, держа в зубах поводок. – Привязался со своими статьями. Зануда местная.
Выхватываю рулетку у овчарки и иду в коридор натягивать кеды.
После прогулки принимаю душ, рановато, но переодевшись в пижамку, ложусь спать.
Назло Дракуле и его зверским методам воспитания сотрудников.
Наутро чувствую себя разбитой. Где-то под грудью острой иголкой колется мысль, что я совершенно ничего не знаю. Память, как пробка вылетела из бутылки и даже ручкой не помахала.
Новенькая рубашка с юбкой на вешалке радуют глаз. Проверяю ткань на луч солнца, проникающий в окно, совершенно не просвечивает. Значит, можно себе позволить не нацеплять ненавистный лифчик.
Грудь у меня небольшая, уверенная двойка. Зато своя, весьма приятной формы.
Память не очень, а вот с грудью повезло. Спасибо тебе, Боженька!
Приближаясь к офису, кое-как передвигаю ногами, потому что юбка оказалась слишком узкой. Откидываю отутюженные блестящие волосы за спину и налегаю на кнопку лифта. Его идеальная зеркальная поверхность говорит мне о том, что выгляжу я не совсем как офисная клуша.
Рубашка безупречно выглажена. На лице макияж, придающий коже еле заметное сияние, стираю излишек хайлайтера на правой скуле, когда ощущаю легкий аромат соленой морской воды.
Черт.
- Доброе утро, Арина, - тихий голос за спиной прерывает тишину.
Вздрагиваю не то от него, не то от того, как дзинькает лифт, когда разъезжаются двери.
На дрожащих ногах прохожу внутрь, медленно разворачиваюсь.
- Доброе, - отвечаю, облизнув вмиг засохшие от страха губы.
Арсений Рудольфович устраивается справа. Рукав его пиджака в критической близости от моего запястья.