— Что ты имеешь в виду?
Я рассказываю. Так подробно, как только возможно. Делаю паузы, держу Демида за руки. Он в шоке. Просто в шоке. Верит с трудом, но, по глазам вижу, что верит.
— То есть донором стал…
— Мужчина лет тридцати, — вспоминаю. — Свекровь ничего не сказала, но я чуть-чуть его разглядела. У меня сложилось ощущение, будто это твой брат по отцу. По настоящему отцу, имею в виду. Биологическому.
— Я хочу все знать, — твердо заявляет Демид. — Имею право. Дай телефон? Позвоню маме… — просит и задумывается. — Говоришь, тест показал родство… между Максом и моим… отцом… — выделяет последнее слово иначе. — Забавно. Может быть, я даже знаю, в чем дело.
— Да?
— Догадываюсь. Когда в нашей семье пошел раскол, папаша мне лекции читать вздумал и с гордостью рассказывал, как в свое время отшил бабенку меркантильную, которая хотела его взять на пузо! Не вышло… Не думал, что скажу это. Но надо все проверить в лаборатории. Все и всех… — он смеется, но смеется горько.
Я крепче держу его за руку.
— Что бы ни случилось, я рядом.
В ответ Демид целует меня:
— Только ты и есть… мой надежный огонь маяка. Моя любимая и единственная.
Демид откидывается назад на подушки. Ему еще сложно даются такие долгие и сложные разговоры. Но глаза проясняются, взгляд с легкой грустью: вся его жизнь на глазах меняется. Все, во что он верил и знал, вдруг оказывается не тем, чем было на самом деле. И я чувствую, что нужна ему сейчас, как никогда раньше, что, может быть, я никогда не буду карьеристкой и не стану хватать звезд в виде признаний успешного ведения дел бизнеса, но моя сила в другом, и я не хочу упускать наше счастье.
— Приведешь Еву? — просит Демид. — Я так по ней соскучился. Безумно!
— Конечно, — обещаю я. — Завтра приду вместе с ней.
Он
Спустя три недели
Первый день после моей выписки из больницы. Не верится, что я дома. И так хорошо, так светло на душе… Спасибо тебе, Господи.
Нога все еще не хочет работать в полную силу, приходится опираться на костыль, плюс некоторые травмы напоминают о себе. Но в целом, мне уже надоело лежать в больнице.
Тем более, когда столько всего происходит вокруг меня, нашей семьи.
В нашей семье…
Честно говоря, в мыслях произнося слова «наша семья» я имею в виду себя, Соню и Еву. Только нас троих.
Ведь, как бы ни было прискорбно это признать, но моей собственной семьи, как таковой, больше не стало.
Соня была права, упомянув ящик Пандоры. Только немного ошиблась, ведь настоящие ураганы пошли позднее, когда отец выписался из больницы, когда стало уже невозможным скрывать, что мой биологический отец — не он, но другой мужчина.
Это даже немного иронично, что отец, который по молодости, активно гулял от моей мамы, узнав о секретах в преклонных летах, вдруг заартачился, разозлился и… подал на развод с мамой.
И смех, и грех — разводиться в их возрасте!
Когда я к ним заглянул, они снова ругались. Только пух и перья во все стороны летели.
— Сам-то гулял! Гулял безбожно, — бранилась мама. — Пока сил хватало на нескольких женщин, всегда гулял.
— И ты тоже решила, да?
— Всего один раз оступилась.
— Нет, Женя. Ты не один раз оступилась… Ты… Ты меня в грязь каждый день носом макала! — гремел голос отца в ответ. — А я-то все думал, чего это мой зам на меня иногда смотрит и лыбится. Я его чихвостил, порой, за ошибки, а он тонко так улыбнется и молчит, Да он лыбился мне в лицо, потому что жену мою… поимел! Вот почему! А я… е его отпрыска еще и воспитывал, кормил, поил, одевал… Бизнес ему подарил, ой-ей…
— Смотри, старый, как бы тебя инфаркт снова не разбил! Или жалеешь, что дочурке мало чего останется, да внуку твоему? Нагулышу!
— Молчи, карга старая. Сама нагулыша мне подсунула, и об этой… тоже не говори мне.
— А чего так? — рассмеялась мама. — Дочери своей не рад, что ли? Ленке-то ненаглядной! Гляди, как она быстро переобулась. Как только выяснилось, что Макса она под кустами непонятно от кого завела, но не от моего Демидушки, так сразу и о семье не тявкает, стороной Соню с Демидом обходит, зато сюда… К тебе… Уже трижды наяривала за сегодня. По телефону! Вот тебе, старый! За все твои гулянки! Получай…
— А ты молчи! Молчи и дуй отсюда! Моя квартира.
— Ишь чего, мы ее в суде делить будем. Вот тогда и посмотрим, чья квартира… — не отступала мама.
— Молчите! — прошу я. — Вы оба… Оба хороши!