Я знаю, что Лиза хорошая, она никогда не откажет. И не бросит в беде. Пусть мы не лучшие подруги, но очень сблизились. Значит, Лиза не может сейчас ответить.
— Ещё пару минут, — умоляюще смотрю на администраторшу. — Не отвечают, я позвоню другим.
— Девушка, — та недовольно вздыхает, протягивает «е», заставляя чувствовать себя ничтожеством. — Здесь недалеко есть хостел, звоните оттуда. Вы не понимаете, что портите имидж отеля?
— Несколько минут, — повторяю настойчивее, вздёргиваю подбородок. — Учитывая, сколько раз мой муж здесь останавливался, можно быть чуть вежливее.
— Не припоминаю здесь мужчин в пижамах.
— А вы проверьте фамилию Усманова. Сразу вспомните.
Я приподнимаю бровь, прожигая девушку уверенным взглядом. Никому не позволю так с собой говорить. Администраторша сдаётся, показательно вздыхает и лезет в компьютер.
А я внимательно слежу за её реакцией. Её глаза становятся больше, дыхание — нервное. Судя по всему, там не единоразовый визит в этот отель.
Больно.
Боже, как же больно.
Сердце когтями пронзает. Я судорожно вдыхаю, но кислород не попадает в лёгкие. Кровь в венах бурлит, обжигая.
Ну почему? Я ведь уже знаю, худшее увидела в муже. А всё равно больно. Так сильно, так плохо, что хочется калачиком свернуться и плакать.
Наивная девочка во мне всё ещё пытается найти хоть какое-то объяснение. Доказательство, что всё не так, как мне казалось.
Но Булат останавливался здесь постоянно. Без причины, ведь мы давно живём в этом городе. Только для встреч с другой…
— Конечно, — тон девушки тут же меняется. — Вы можете позвонить своей подруге.
— Не нужно, — звучит мужской голос за моей спиной. — С моего позвонит. А вы принесите нам, пожалуйста, чай.
Администраторша кивает, тут же улетает выполнять поручение. Я разворачиваюсь к Ильясу, не понимая, почему он вернулся.
— О, — выдыхаю, тут же стягиваю с себя пиджак. — Прости, я забыла отдать. Спасибо ещё раз.
— Оставь пока, у меня не один костюм, — усмехается, мягко подталкивая меня к диванчикам. — Тебе явно не помешает согреться. Ты ведь пьёшь чай?
— Да, а ты… Ты вроде спешил в номер, чтобы отоспаться.
— Мой сон сожрала совесть, которая не позволяет бросить девушку в беде. Держи, звони кому и сколько нужно.
Подруга явно не ответит, поэтому я, сцепив зубы, звоню папе. Даже глаза прикрываю, словно это спрячет от его злости и нотаций. Отец у меня очень сложный человек, тяжёлый.
И он тысячу раз мне повторял, что замуж выходить нужно с умом. Рано в восемнадцать. Но когда я призналась ему, что забеременела — то папа уже не мог спорить.
— Слушаю, — звучит из динамиков хриплый голос. — Вы на часы вообще смотрели? Совсем оху…
— Пап, это я, — выпаливаю, затаив дыхание. — Алия. У меня… Мне очень нужна твоя помощь. Булат выгнал меня из дома, не отдаёт сына.
Я рассказываю всё, не таясь. И так получать нагоняй, словно ребёнок, так лучше сразу пережить все «я тебе говорил». Кажется, поток слов не заканчивается очень долго.
Даже Ильяс, явно слышащий мой рассказ, сейчас не мешает. Я просто хочу сбросить этот груз, получить совет и помощь.
— Стоп, хвати, — отец осекает меня. — Чего ты от меня хочешь, Аль?
— Эм… Помощи? Ты ведь можешь поговорить с Булатом. Приехать и забрать Илю, с тобой Булат не будет спорить. Или… Ты можешь хотя бы мне одолжить денег? Пока я разберусь со всем.
— Нет, не могу. Я предупреждал, Алия. Взрослая для замужества — взрослая и для всего остального. Самостоятельно разбирайся со своими проблемами. От меня помощи не жди.
Я прочищаю горло, его спазмами зажало. Киваю, хотя папа не может меня видеть. Чего-то такого я и ждала, но надеялась, что ошибаюсь. Ну как можно не помочь собственному ребёнку?
Меня воспитывали строго. Почти всё дома было «нельзя». Спартанские условия, как иногда полушитил папа. Но при этом…
Я ведь его дочь!
Я без денег, посреди ночи неизвестно где, а внук…
Боже, да я бы ради Или всё сделала! Хоть сейчас, хоть лет через двадцать. На всё готова пойти ради него. И если вся борьба окажется бесполезной…
Если я не смогу обыграть Булата…
То я вернусь к нему. Поломаю себя, но вернусь.
Потому что хочу быть рядом с сыном.
— Если бы ты послушала меня, — продолжает отец. — И закончила обучение…
— Ясно, — перебиваю, сцепи зубы. — Я тебя услышала. И сейчас, и тогда. И если ты не изобрёл машину времени, то прошлое я изменить не могу.