На развилке стояли пэпээсники. Они заменили на блокпосту других пэпээсников, а раньше, когда-то, здесь действительно стояли омоновцы.
Майор милиции Блинов, как только началась пальба за зелёнкой, а попросту — за лесом, скрывавшим участок дороги за поворотом, вышел на связь. Он предлагал разведку отделением (то есть десятью бойцами, которых сам и надеялся возглавить). Предлагал вызвать вертолёты — которые и должен был вызвать, но в случае нападения на его блокпост. Или вызвать артиллерию — какую-то артиллерию, может, «Град», — она где-то стояла и могла работать в его интересах. Но получил приказ: «Полная боеготовность. Ждать указаний».
Блинов был молод и моложав по-мальчишески. Романтика в нём, особенно в военной её части, ещё не до конца уступила место цинизму. Имея связи и быстро проходя служебные ступени, Блинов ещё всерьёз относился к некоторым вещам. Нельзя сказать, что он верил в то, например, что милиция предназначена для правопорядка, но всё же во что-то хорошее он верил. Главное, что в душе Блинов был больше военным, чем ментом.
Поднимая пыль, бронетранспортёр нёсся на блокпост так, что милиционеры в бронежилетах и сферах, выставив вооружение из-за бетонных плит, могли подумать, что чехи захватили этот бэтэр в колонне, и теперь — это теракт. Больше всех так мог подумать Блинов. Но он подумал просто: «Бэтээр с боем прорвался из засады».
«Омоновцы» забросали Борисенко вопросами, но Борисенко нечего им не мог пояснить внятно. — Отдохни капитан. Водки хочешь? — спросил его Блинов уважительно.
— Да… нет… давай, — промямлил Борисенко, садясь на патронный ящик в «курилке».
Борисенко вообще не пил водку (если сравнить Борисенко с Блиновым — они были одного возраста, — то Борисенко как раз в душе был больше ментом, чем военным); но сейчас Борисенко выпил полный пластиковый стаканчик водки, не опьянел. Он вряд ли заметил, что выпил водку. Для пэпээсников он был вырвавшимся из «ада» офицером. Борисенко прочёл это в их глазах и уже тогда выработал свою линию поведения. «Главное — не оправдываться, — думал Борисенко. — Они сами все там мудаки, по-любому…»
Трескотня стала слабеть, дав несколько всплесков, запоздалый выстрел, другой выстрел, хлопок подствольника и разрыв после него.
Блинов провожал бэтээр Борисенко завистливым взглядом, наивно проклиная свою ментовскую судьбу.
Бойцы вылезли из кювета, ошалело отряхивали линялую форму, курили. Слышны были уже их гомон и смех. Лихолат бил носком ботинка по заднему колесу «Урала», как вылетевший из седла кавалерист бьёт лошадь, не желающую вставать. Потом Лихолат, без кепки, с растрёпанными волосами, стал искать офицеров, налетать на солдат, гнал их к разбитым машинам и за носилками.
Застигнутый в колонне старший лейтенант Ильюшин повёз раненых в полк на уцелевшем ЗИЛе. Борисенко подъехал, когда из кабин и бортов вытаскивали и соскребали трупы. Багровый Лихолат тяжёлым движением грузноватого человека шёл на Борисенко как в драку. Но Борисенко, опережая комбата, впал в истерику: — По обстановке?!.. А ты видел обстановку?!! — он едва не хватал Лихолата за грудки.
— Сука!.. Я тебе покажу обстановку!.. Ты… — Лихолат плюнул в горячую пыль и пошёл прочь. Он плюнул от бессилия. И, в сущности, ему было плевать на Борисенко. Он видел разгром на дороге, но знал где-то внутри, что разгром — вовсе не разгром. Он не знал пока ещё — что это.
Он внимательно всматривался в пробоины в кабинах машин, будто силился что-то понять.
Лихолат не мог ничего понять, но он не первый день служил в армии и ему помогал опыт. Опыт говорил Лихолату, что Борисенко («какое бы ни было это чмо») не нужен в рапорте. «Огнём батальона… действуя слаженно… противник рассеян… — вот, что такое рапорт!.. А Борисенко в бою не было, оставался на месте, для обороны, сука!»
До сумерек разгребались на дороге. Машины нужно было волочь в полк. Волочь было, как водится, нечем. Но, как водится, справились. Заодно организовали оборону, пополнили боекомплект. Распоряжался Борисенко: он был распорядительным командиром на хорошем счету, и даже готовился поступить в академию. «Снова вывернулся», — подумал Лихолат о Борисенко. И ещё подумал с тоской: «Главное, прикрыть задницу».
— Какие нахер слаженные действия!! — орал Виноградов. — Просрал колонну!!!
Перед командиром полка лежали цифры потерь. Эти цифры не спасали слаженность действий, огонь батальона и рассеянный противник — которого никто не сосчитал!