— Я сейчас буду, — также тихо ответил Игорь и положил трубку.
Последующие двадцать минут, которые я провела в ожидании мужа, впечатались в мою память навсегда. Я, как умалишенная, расхаживала по безлюдной дорожке под дождем, который все усиливался, и качала, качала, качала эту злосчастную коляску! Да так, что у меня уже мозоли на руках образовались.
Саша, тебе нужно думать холодной головой! Какова вероятность того, что Игорь гульнул где-то на стороне и заделал другой женщине ребенка? Нулевая! Даже минус тысячной степени, ведь ты настолько уверена в муже, насколько не была уверена ни в ком и никогда! Так почему ты сейчас позволяешь сомнениям себя охватить? Игорь ни единого раза не дал повода думать о нем плохо… Вот и сейчас он приедет, вы дождетесь полицию, а потом все решится. И будете вы вспоминать об этой истории, как о чем-то настолько забавном, что даже не грех будет посмеяться на семейных посиделках.
— Саш! — окликнул меня голос мужа, когда София, устав, затихла, а я встала посреди парка, как вкопанная.
И даже дождь, что промочил мою одежду и превратил волосы в сосульки, был какой-то незаметной помехой.
— Слава богу! — обрадовалась я, но, похоже, слишком рано.
Судя по лицу мужа, на котором было написано виновато-упрямое выражение, испытывать ликование сейчас не стоило. Я тут же убедила себя в том, что это мне кажется. Успела накрутить себя бог ведает чем, вот теперь и вижу того, чего на самом деле нет.
— Как это произошло? — спросил Игорь, подойдя ко мне и заглянув в коляску.
София не спала, она вдруг превратилась в ребенка, на лице которого было выражение а-ля: ну и что дальше? Вот и мне хотелось бы знать ответ на этот вопрос.
— Я поставила пироги, — сказала в ответ мужу и замолчала.
Харламов взглянул на меня удивленно.
— Я поставила тесто на пироги и пошла немного прогуляться, пока ждала тебя с работы. Собиралась свернуть вон на ту дорожку. Со мной поравнялась девушка с коляской и, оставив ребенка, сбежала! Ты представляешь?
В голосе моем прорезались истерические нотки. Вполне оправданные, если учесть все события, которые свалились на мою голову.
— И это… все? — спросил Игорь.
Малышка снова начала жалобно хныкать. Видимо, хочет или есть, или ей нужно сменить памперс. А в коляске, судя по всему, ни смеси, ни подгузников!
— Нет, не все. Вот записка, — протянула я ему послание от незнакомки.
Игорь взял его и внимательно изучил. Он хмурил брови и перечитывал написанное раз за разом, как будто слова на бумаге менялись и в них появлялся какой-то иной смысл, который был доступен только мужу.
— А свидетельство? — наконец спросил он.
— Вон, — указала я на документ, снова начиная прокатывать коляску туда-сюда.
София начала переходить на такие тона, которые явственно говорили — если у кого-то и случится истерика, то она на нее стоит первая в очереди.
— Нам нужно вызвать полицию! — с нажимом и визгливыми нотками, в которых не узнавала саму себя, сказала я. — И немедленно! У нас ни еды, ни воды, ни памперсов! А она наверняка голодная, или обделалась!
Я снова схватилась за телефон, но муж меня остановил:
— Не нужно полицию! — то ли взмолился, то ли приказал он мне. — Пойдем домой.
Я растерянно захлопала глазами, глядя на Игоря и не узнавая человека, с которым мы были знакомы целых семь лет. Он что, предлагал оставить младенца здесь? Одного и под дождем?
— Пойдем домой… Все втроем, — добавил Харламов едва слышно. — Потому что это моя дочь, Саша…
Это был даже не удар в спину. Это был взмах палача, который одним точным движением снес мне голову. А вместе с нею и все мысли о том, что такого со мной не могло произойти никогда и ни при каких обстоятельствах. Игорь стал моим личным убийцей, который уже меня уничтожил, а сейчас стоял и смотрел на дело своих рук, и в любимом взгляде сквозила острая боль. Ставшая отражением того, что чувствовала я сама.
— Что? — только и сумела я выдавить из себя. — В каком смысле… это твоя дочь?
Голос не повиновался. Он царапал горло, превратившись в воронье карканье. Я была погублена тремя словами.
Это моя дочь.
— Идем из-под дождя. Мы все вымокли. Я все объясню.
Он буквально оторвал мои пальцы от ручки коляски и покатил ту к нашему дому. В сгорбленной фигуре мужа читалось что-то жуткое, с чем я тоже сегодня столкнулась впервые. Игорь как будто сломался в одночасье, настолько непосильный груз оказался на его плечах. А мне захотелось запрокинуть голову и заорать, что есть сил. Стоять и вопить в равнодушные небеса, с которых лился проклятый дождь, что так быть не может! Не может быть таких жестоких розыгрышей, не могут так поступать те люди, которым верил больше, чем себе.