Он застыл, и в этот момент я увидела, как глаза Руслана вспыхнули еще сильнее.
— Ты думаешь, это поможет? — спросил он с презрением. — Как ты вообще можешь так со мной говорить? Я тебе что плохого сделал, Таня?!
— Я говорю так, потому что устала от твоей настойчивости! — вскрикнула я, на грани срыва. — Уйди из моей жизни и дай мне возможность решать свои проблемы САМОЙ!
— Татьяна, я действительно хочу помочь, но ты отталкиваешь меня! — Его голос стал тише, но в нём всё ещё слышен был гнев.
— Помочь?! Мне не нужна твоя помощь! Я сама справлюсь, как и должна! — ответила я, чувствуя, как слёзы застревают в горле.
— Я люблю тебя, дура! — наконец-то он сказал причину, почему вообще это все делает.
У меня внутри все замерло от его слов.
Козел.
Да как он посмотрел? Я жена его друга! Я жена его друга с самого не знаю, древнего времени.
А он меня любит? Тайно? Мой муж вообще об этом знал? Сейчас-то Дане точно все равно, а вот тогда.
Это чувство явно не вспыхнуло быстро.
— А я люблю себя и свою семью, — выдавила я, оборачиваясь на скрип двери.
— А ну, пошел от сюда, — мама вышла из дома с ружьем, — а ну, пошел, стрелять буду.
Чего? У нас дома было ружье?
— Ма… — я даже не знала. Что ответь.
Мы все оцепенели просто.
— Пошел, я сказала»! Пока я тебе яйца не прострелила! Любовничек, на чужую женщину позарился. А ну, пошел! — рычала уже мама.
Руслан растерялся. Я тоже.
Но медленно мои ноги повели меня к двери, ближе к маме.
— Вы чего? — Руслан медленно отходил в сторону выхода, — я с наилучшими..
— Молчать! — уже вскрикнула мама.
Я аж вздрогнула.
Не ожидала вообще от нее такого. Моя спокойная и любящая мама, с ружьем стоит и направляет его на недруга.
Руслан кивнул и направился за ворота, понимая суть происходящего.
А я развернулась к маме, которая все еще хмурила брови и сжимала крепко челюсти.
— Домой заходи, дочь. Домой.
Глава 18
Татьяна
Я прошла в дом, как и сказала мама.
Трясло как последнюю…
Вот это разговорчик получился.
Любит он меня. Дурак!
Я стояла на кухне, мелкая работа по подготовке к ужину оказалась для меня настоящим испытанием.
Размышления о Руслане не покидали мою голову. Они, мать его, бурлили!
С каждой нарезанной помидоркой меня все больше переполняло чувство горечи. Какие подлые мужчины бывают на свете! Как они могут ранить тех, кто рядом с ними, кто доверяет им?
Я стояла на кухне, резала овощи для салата, но мысли мой ум продолжали метаться между горечью и подавленностью.
Как подло поступил Руслан, как можно так смеяться в лицо дружбе? Козел. Как таких земля носит?
Мои руки действовали почти автоматически, а в голове крутились только одни и те же вопросы. От этих мыслей мне становилось только горше.
Мама сидела за столом в соседней комнате, её руки нервно перебирали чашку с чаем. Она ничего мне не сказала про свои действия, да и я не спрашивала.
Просто стало приятно, что она за меня заступилась.
Я могла видеть, как она беспокойно покусывает губу, как будто ощущала, что что-то не так. Её взгляд постоянно метался по комнате, и хотя она не спрашивала, я знала, что ей хотелось бы знать, что происходит. Что вообще будет просиходить со мной и с ее внуком.
— Дочь, всё в порядке? — наконец спросила она.
Я лишь мимоходом кивнула, не желая углубляться в разговор.
Зачем ей знать о моих переживаниях? Я итак уже достаточно поныла.
Я не хотела делиться глухой болью, которая захлестнула меня после признания Руслана. Он меня добил сегодня просто.
Мамина чашка дрогнула в её руке, она сделала глоток чая, но, похоже, вкуса не ощущала.
Я чувствовала, как она пыталась уловить мои эмоции, но мне было слишком трудно говорить.
Я сама не знала, как выразить свой внутренний хаос.
Больно мне плохо. Только растерянность.
Тишина, которая царила в кухне, сгущалась.
Я старалась сосредоточиться на приготовлении, но в голове меня пересиливали тяжёлые мысли о предательстве. И о Предательстве «друга» друга.
Теперь все его слова казались фальшивыми, а тепло, которое он ранее излучал, растаяло, как утренний туман.
Мама вновь от души вздохнула и чуть покачала головой, продолжая пить чай.
Понимаю, у меня у самой ком в горле.
Со своей стороны, я не хотела ни с кем разговаривать, ни открываться. Я пыталась скрыть свою бурю чувств за внешней честной обычной рутиной.
Сгибаясь над нарезанными овощами, я обдумывала, что ничего не утешит сейчас. Ничего