— Кому еще сока плеснуть? — шагаю к холодильнику. — Может, кто-то молока хочет?
Я потеряла его.
Не будет он десятилетиями ждать моей милости и прощения, как побитый щенок. Я должна это принять и осознать, как бы больно мне ни было.
Глава 18. Сама иди в угол
— А мы потом поиграем? — Афинка сует в рот осьминожку из сосиски.
— С набитым ртом не говорим, — Герман вытирает ее подбородок от капли сливочного масла полотенцем. — Это главное правило за столом.
Он сейчас не показушничает.
Он и с подросшим Борькой был таким же. Заботливым, вовлеченным и внимательным. В принципе, у меня и особых претензий не было к нему, когда наши дети были беспомощными младенцами.
По ночам вставал, памперсы менял, колыбельные пел. Как и я, недосыпал, но это не помешало ему найти шлюшку на стороне.
Стоп.
Я не хочу и не буду копаться в этом говне. Тогда два года назад я не стала разбираться ни в его мотивах, ни в претензиях, ни в оправданиях, и сейчас не стану.
Потому что ничего это не изменит.
Особенно сейчас, когда в его кармане опять вибрирует телефон.
Дианочка никак не может успокоится? Нервничает, что Герман у бывшей жены и детей?
Я бы, наверное, тоже нервничала и постаралась бы форсировать отношения с серьезным “пусей”. Забеременела бы.
— А еще одно правило было, — Борька смотрит на Германа исподлобья, — никаких гаджетов за столом. Или я что-то путаю?
— Нет, не путаешь, — Афинка мотает головой. Высовывает язык и широко открывает рот, показывая папуле, что она все проглотила и имеет право говорить. — Потом поиграем?
— Так, давай по порядку, — Герман достает телефон, выключает его и встает, — да, есть такое правило, никаких гаджетов, — откладывает смартфон к раковине и возвращается за стол. — Виновен.
— Пааа, — тянет Афинка и дергает его за рукав рубашки, — поиграем? В куклы?
Да, Герман играет с дочерью в куклы. И это со стороны выглядит очень мило и забавно, но мне от этих игр тошно, ведь потом, когда папы рядом нет, я “не так играю”, “неправильно”.
— У нас с Борей будет еще серьезный разговор, — Герман ловко наматывает на вилку тонкие спагетти, — У меня, у мамы и Бори.
Афинка хмурится:
— А я?
— А у тебя важное задание, — Герман наклоняется к ней. — Подготовить свою комнату к чаепитию, нарядить кукол. Ты же меня в гости к себе зовешь?
Вот же хитрый лис.
В любой ситуации с Афинкой найдет выход.
— Да, — Афинка кивает и с готовностью улыбается, — ладно, — смотрит на меня, — и маму приглашаю.
Я аж замираю с вилкой во рту.
Не может трехлетка вести такие сложные манипуляции, которыми так ловко завлекает в свою игру маму и папу, чтобы они вместе “пришли в гости”.
Или это уже врожденное и досталось в наследство от папочки.
Ладно, может, и от меня тоже. Мама говорит, что в детстве я крутила отцом, как только могла, и он ни в чем не мог мне отказать.
Вот теперь такая же наивно-лукавая кнопка сидит за столом передо мной.
Я должна придумать отмазку, которая позволить не играть в куклы с Германом и Афинкой.
Я себя смогла уговорить лишь на ужин. На последний ужин.
Я смотрю на Германа. Он же мастер в оправданиях и лжи. Пусть подведет дочь к тому, что им вдвоем будет интереснее чай распивать из игрушечных чашечек.
И, вообще, это неприлично играть с бывшей женой в куклы, когда тебя ждет обратно в свои объятия новая любовь.
— Афина, — я все-таки вытаскиваю вилку изо рта, — милая, папа и так задержался, а у него дела. И сегодня совсем не его день. Поиграете в субботу. Он придет утром и у вас будет целый день…
Афина бросает вилку на пол и орет. Просто открыла рот и визжит, а после она дергается назад вместе со стулом в желании упасть на спину.
Герман ловит стул за спинку, и Афина с ревом тянется к нему, а Борька флегматично стягивает зубами осьминожку с зубчиков вилки и смотрит на меня.
В его команде теперь и Афина.
— Папа, — воет Афина и лезет к Германа, — папа… — захлебывается в слезах, — папа…
— Ты сейчас пойдешь в угол, — говорю я и сама пугаюсь своей злой и отчаянной угрозы.
— Нет, не пойду! Не пойду! — рыдает в грудь Германа, который прижимает ее к себе, с легким разочарованием глядя на меня. — Сама иди в угол! Сама!
— Тебе сока плеснуть? — Борька возвращает мне мой же вопрос, намекая, что попытки сыграть обычный ужин провалились. — И тебе какого? Яблочного? Апельсинового?
Глава 19. Помой посуду