Соломенные шляпы, сумки-авоськи и платья с принтом фруктов и овощей…
А потом меня также резко выдергивает в реальность к Герману, который молча сидит и держит меня за руку.
— Прости, я опять в свои мысли ушла…
— Несколько грядок можно разбить и сейчас на территории нашего дома, — отвечает Герман и косит на меня взгляд. — давай начнем с помидоров.
Я кладу голову на его плечо и шепчу:
— А нас поймут, Герман?
— А нам не должно быть все равно? — тихо отвечает он. — Я, конечно, готов после новости, что мы вновь вместе, опять отхватить по роже от твоего брата, а потом и отца для профилактики…
— Да им бы лишь кулаками помахать, — фыркаю я, но все равно улыбаюсь. — Как будто иначе нельзя решить вопросы.
— Я обещаю, я стойко выдержу их профилактику.
Разворачиваюсь к Герману вполоборота и недовольно поджимаю губы, намекая, что я против таких мужицких разговоров, в которых мнут рожи кулаками.
— А потом мне прикладывать к твоим синякам лед?
— И много-много, — жарко выдыхает в мои губы, — ворчать.
Приоткрываю губы в готовности, что он сейчас на меня, как дикий зверь накинется, но встает на ноги. Я аж задыхаюсь от возмущения.
— Тут плесень, — рывком поднимает меня за подмышки и затем играючи перекидывает на плечо.
Я удивленно и сдавленно крякаю, выпуская из себя воздух. Он заносит меня в раскройную комнату и ловко усаживает на край стола. Обнажает зубы в улыбке и тянется к ширинке моих брюк:
— Надо проверить этот стол на прочность.
Я скидываю туфли, чтобы Герману было удобнее стянуть с меня брюки:
— Согласна, — отвечаю я без смущения и стыда, — но пока у меня жалоб на него нет.
Герман въедается в мои губы. Торопливо расстегивает пуговицу и молнию ширинки, а после он резко, когда я чуток приподнимаюсь, срывает с меня брюки вместе с трусиками.
Он пожирает меня, и его рот накрывают то губы, то подбородок, то шею. Мой протяжный стон, и он во мне.
Долгожданный, желанный, нетерпеливый и горячий.
Его поцелуи и плавят, и обжигают. Царапаю его спину через тонкую рубашку, и его движения становятся резче и грубее.
Я соскучилась и раскрываюсь перед Германом без остатка и ничего не утаиваю. Принимаю его всего. Со стонами, хриплыми выдохами и закатанными глазами.
Я кричу, когда меня накрывает первая волна удовольствия, и растворяюсь в глубокой пульсации внутри меня. Я исчезаю и вновь взрывом возвращаюсь в объятия Германа. который с рыком вжимается в меня.
— Никуда теперь не отпущу, — поддевает влажными губами мое ухо и трется щекой о мой висок. — Ты моя. И всегда была моей.
— Я знаю, — закрываю глаза. — Знаю.
Глава 62. И что бы ты без меня делал?
— Так, рожу не криви, — Герман строго смотрит на Борьку, который недовольно закатывает глаза, когда моя мама нас щелкает. Получает слабую и шутливую оплеуху. — Вот шалопай.
— Ну, опять будут фотографии, где Борька рожи корчит, — мама вздыхает.
— Мне тут скучно.
— Зато я красавица, — Афинка выходит вперед, вертится вокруг своей оси и улыбается.
Она сегодня у нас клубничка: красное платье с вышитыми черными крапинками, зеленый беретик из сложенных тканевых листочков.
— Пошли, красавица, — устало вздыхает Борька, берет ее за руку, и они чинно идут к выходу, что ведет на подиум. — Мы сегодня с тобой — гвоздь программы, блин.
Борьке тоже не повезло.
Его безумная мамка тоже его нарядила. Только он у нас сегодня — юный дачник в синем рабочем комбинезоне, высоких сапогах, соломенной шляпе и желтой рубашке с закатанными рукавами.
Да, я все-таки решила запустить дачную моду. По большей части для развлечения и в шутку.
— Господи, — шепчет рядом моя помощница Кариша, прижав папочку к груди, и мечтательно провожает взглядом Борьку и Афинку. — Я не хотела детей, а теперь вот подумала… хочу. Ну, такие сладкие.
— Только глаза от этих сладких ягодок дергаются, — мама с улыбкой прячет смартфон в карман платья и торопливо нас покидает. — Все, я пошла в зал. Хочу на ягодку нашу и дачника-удачника из зала посмотреть, — оглядывается на Каришу, — тебе бы сначала найти от кого ягодок рожать, милая.
Карина как-то печально смотрит на мою маму:
— Так было бы время их искать.
— Это в твой огород камень, — Герман пихает меня в бок. — Это ты мешаешь Карине искать мужика.
Карина в испуге смотрит на меня и шепчет:
— Я не это хотела сказать, — крепче прижимает к груди папку. — Я не жалуюсь, нет.
— В отпуск тебе, наверное, пора, — киваю я.
Кариан округляет глаза: