Она шагнула к Джессамин.
— Что ты делаешь?
— Это нужно остановить, — сказала Мика. — Ты можешь остановить это, Джесса. Ты и Оуэн. Не посылай эти корабли. Не совершай ошибку его отца.
— Мой отец мертв.
— Как и мой.
— Я хочу, чтобы они заплатили.
— Как и я, — сказала Мика с дрожью. — Я хочу, чтобы кто-то заплатил за смерть моих родителей, но это неправильно. Только опустив оружие, можно это сделать. Прошу, останови это безумие.
Ветер выл вокруг них, нес скрип кораблей, далекие голоса Пятых Талантов. Джессамин посмотрела на корабли, палубы блестели сталью. Мика тоже посмотрела вниз, на обрыв. И она вспомнила слова Калеба: «Мы должны покончить с этим».
А если Джессамин не передумает?
«Нужно остановить ее. Спасти мир», — Калеб будто говорил ей на ухо, хотя все еще был в руках Эмира в пятнадцати шагах от нее.
Джессамин теперь была Пятым Талантом. Ее кожа Щита защитит ее от порезов. Но падение с большой высоты… Мика могла это представить. Там не было камней, чтобы ухватиться сильными руками. Она не сможет убежать на огромной скорости. Тело Джессамин разобьется об камни в сотне футов внизу, ее кожа Щита не спасет кости, органы и разум, который решил идти по этому пути.
И никому не нужно будет знать.
Мика могла занять место Джессамин. Она уже представляла это в моменты слабости, когда тосковала по Калебу, когда пыталась заставить Джессамин передумать. Тогда Мика подавила идею, зная, что не поступит так с подругой.
Но в этот раз возможность родилась не из эгоистичного желания поступить по-своему. Это мог быть единственный способ остановить зло, каким стала Джессамин, этот ужасный путь, который она выбрала. Эмир и Калеб не помешают.
Императрица была близко к краю, уверенная в своей непобедимости. Но на стороне Мики была неожиданность, она могла это сделать. Скорость и сила Джессамин не спасут ее от потери равновесия и силы притяжения.
Снова шанс на роль на всю жизнь. Стать человеком у власти, которой можно было изменить мир… или покончить с ним.
— Прошу, — Мика сделала еще шаг к подруге. К краю утеса. Ближе, чтобы коснуться… или толкнуть. — Отзови корабли. Покончи с этой войной.
Джессамин не ответила.
Ветер выл, бросил им в лица первые капли дождя. Джессамин стояла на краю, рыжие волосы дико развевались вокруг нее. Она заставила их стать длиннее, пока стояла там, красный огонь на краю мира.
Когда-то Мика верила, что Джессамин будет великой императрицей. Она могла быть мягче своего отца, и народ любил бы ее больше. Ее подход был тем, что Виндфасту нужно было, чтобы оправиться от войны. Когда-то Мика верила в подругу. Но сейчас? А если Мика займет ее место?
Она опустила ладонь на плечо Джессамин.
— Джесса, прошу. Отойди от края.
Джессамин повернулась, ее скорость заставила сердце Мики сжаться. Но ее ноги оставались на краю утеса. Она посмотрела в глаза Мики.
— Слишком поздно.
— Нет, — сказала Мика. — Никогда не поздно. Мы еще можем это остановить. Меняться никогда не поздно.
На лице Джессамин на миг проступили шрамы, те, что она месяцами скрывала от мира.
— Пятые Таланты хотят биться, — сказала она. — Я не знаю, смогу ли остановить их, если даже захочу.
— Ты можешь, — сказала Мика. — Они поклоняются тебе. Ты можешь показать им другой путь. Прошу, Джессамин. Я знаю, ты можешь.
Слезы выступили на глазах Джессамин, сделав их серебряными. Она была напуганной девушкой, которая чуть не потеряла контроль, чуть не потеряла себя.
Они долго смотрели друг на друга. Мика могла толкнуть ее. Занять ее место. Но не стала. Она любила Джессамин, свою лучшую подругу, свою сестру. И в этот раз она выбрала верить в нее.
Плечи Джессамин расслабились, и она кивнула Мике.
— Ладно, — сказала она. — Я отзову их. Но я не справлюсь одна.
Мика взяла ее за руку, ощущая силу Мышц, силу Джессамин.
— Одной и не нужно.
И они отошли от края вместе.
Глава тридцать третья
Джессамин сидела у огня в крепости Айронхолл с Микой, Калебом и Эмиром. Квинн мелькала на фоне, вне света огня. Зельеварщица не была частью их группы, но Джессамин не могла выпускать ее из виду. Пока что.
Стол между ними был покрыт сэндвичами и чаем, к которым они добавили виски Талона. Джессамин крутила чашку пальцами, пытаясь не сломать ее своей огромной силой.
Она словно вырвалась из затяжного кошмара с мерцающими зельями, кровью и резней. Смерть отца лишила ее равновесия, и она падала, кружась, пока друзья не вернулись, остановив ее падение. Она была опьянена силой новых способностей, ощущением неуязвимости, тем, как ее народ считал ее героиней и спасительницей. Она могла вот-вот пересечь финальную черту. Она не винила друзей за то, что они злились, но они, по большей части, были рады.