– …и гностицизм, и…
– А ну вас! – отмахнулся Валерьян, и мужчины засмеялись.
– Наш гость ученый человек, – с добродушной усмешкой продолжил Серафим.
– …о-о-очень ученый! – дурачился Андрей.
– …бывал заграницей и сравнивает. Можете сюда добавить, что теологической основой христианства, то есть троичность Бога, концепция боговоплощения, очеловечивания практически целиком совпадает с зороастрийским, митроистским теологическим видением. А культ Митры был распространен по всей Римской империи в канун пришествия Христа, мир ему. Сам Рим был митроистским, и митраизм долго соперничал с христианством. Все это наносное, пройдет!
– Ты, Аркадий, обиделся за наместников? – спросил Валерьян.
– Вы ответьте! – Парень покраснел.
– Это внутрисемейное, – вмешался Серафим. – Отцы и дети. Аркаша – максималист. Он считает, как Андрей, что у священников не должно быть богатых машин и домов.
– Папа!
– Иисус учил скромности. Церковь – это храм, а не фабрика для производства материальных благ, которой управляют менеджеры. Но ведь, ты сам видишь, сын, мы с мамой много работаем. Чтобы выучить вас с Аленой. Чтобы вы твердо встали на ноги. Выбрали свой путь! – в нотации Серафима послышалась обида.
– Как же, Аркадий, можно отвергать Церковь? – сказал Валерьян. – Церковь хранит веру, обряд. Хоть как-то удерживает людей от гнусностей. Я, как и ты, против приспособленцев в церкви! Для них вера – разменная монета. Сейчас много пишут о митрополитбюро, о чудовищных личных состояниях епископов церкви. В «Русском эсфигмене». В публикациях Митрохина и Тимофеевой. Многое рассекречено. Говорят о том, что гэбэшники через церковную спецагентуру контролировали не только международные религиозные организации, в коих участвовала РПЦ: Мировой Совет Церквей, Христианскую Мирную Конференцию, Конференцию Европейских Церквей, но и своих. Агенты «Светлов», «Адамант», «Михайлов», «Топаз», «Нестеренко» и другие названы поименно. Поместный Собор 1990-го года самое большое дело чекистов в те годы. Надеюсь, нас не пишут? – пошутил Валерьян. Никто не засмеялся. Он этого не заметил и продолжал. – Тогда Крючков разослал по своим управлениям шифровки с приказом двигать на патриарший престол митрополита Ленинградского, Алексия. Первый питерский в Москве! Ну и что? Мы все жили в этой стране! Лучше было бы, чтобы вертухаи от власти надели рясы и отняли последнее, что оставалось в душах людей? Люстрация старой церковной агентуры – дело спецслужб: в подходящий момент они мажут грязью, чтобы контролировать.
– Но никто из них не покаялся перед людьми! Прикажи им, они бы снова распяли Христа! Потому что служение для них – служба, за которую они получают деньги!
– Аркаша, ты увлекаешься, – мягко проговорила Саша.
Возникла неловкая и тяжелая пауза. Валерьян поспешил прервать молчание:
– Я, собственно, вот о чем. Лично мне в храме посредник ни к чему…
– После того, что ты наговорил, не диво! – сказал Андрей.
– …На все есть утешение в Писании. У Горького «В людях», кажется, кочегар Яков говорит: Богу – что ни скажи, все дойдет! Разве не так? Тот, кто презирает любую веру, минимум, дурак. Я не согласен с Толстым, будто человек должен понять так, чтобы всякое необъяснимое положение представлялось ему, как необходимость разума. – Он обращался уже ко всем. – Разум не постиг вечность, не объяснил чуда творения, и самого Творца. Но и не принимаю богословов, которые ополчились на «разумную веру». Обозвали ее гнусностью и смрадом пред Богом. Началом дьявольской гордыни. Желанием выдать себя за Бога. Самозванством и самовольством! Фома не отрицает Бога. Сомнение – не отрицание. Нетерпимость же Церкви это нетерпимость высшей касты в ее мнении, к – низшим. Толстой до сих пор отлучен. Таков ответ Церкви на сомнения. Но он мирянин, а не поп. Раб божий, а не Церкви. Имел право спрашивать. Иисус учил: кто не против вас, тот с вами! Он учил любить всех.
– Вы много и путано говорите! Когда человек любит, он не спрашивает, почему он любит? Он любит и все, – сказала Саша. – В православии вера и любовь равны.
– Почему только в православии? Иисус крестился у Иоанна. Православного, католика, протестанта? Чем Он особо отметил православных русских? Андрей Первозванный водрузил крест кочевникам. Ему даже с посланием обратиться не к кому было!
– Все это давно известно у Розанова! А вы перечитайте Шмелева! Это от сердца!
– Да что же Шмелев! Его «Лето господне» читаешь, как воду свежую, в жару пьешь! От умиления слезы текут! Не уж то была такая Россия? Как же за девяносто лет ее просмотрели! Словно, закрыли глаза, прыгнули через обрыв, обернулись, а сзади одни красные флаги! Однако ж у Шмелева шторы с окон убрали, и будет теперь по-бедному, до самой Пасхи! Или лужу во дворе накрыли рамой из шестиков, зашили тесом, и одели помойную яму шатерчиком из свежих досок, чтобы Богородица не увидела. Дворовые во главе со стариком Горкиным, который три медали из Синода имеет, и одну «за доброусердие при ктиторе», царя Соломона православным русским чтут! И все такое! А до того год жили, как придется. И лишь на церковную дату полдня до конца богомолья пожили по-божьему. А потом, значит, живи снова, как придется? О чем он пишет – мило русскому сердцу! А все же обман! Нельзя весь век смотреть на божий мир глазами ребенка. Эта византийская система мышления обошла много тяжелых религиозных проблем. Они волновали человечество две тысячи лет. И то, что потом произошло с Россией, не случайность. Только с Россией это могло произойти! Нравственные калеки основали царство «нищих духом», кротких и послушных. Ибо из века в век церковь воспитывала для государства не рабов божьих, а рабов церкви. Точнее рабов административного аппарата Церкви. И нехристи прекрасно этим воспользовались. Подменили церковь партией, единой и самовластной. Стали громить православные храмы, чтобы избавиться от конкурента. А ка б к сильной вере еще мозгов чуток, о чем печалился граф, то шиш два надули бы нас! Храм в сердце не разрушить! Думаете сейчас что-то изменилось? Шиш! Теперь медведь опять гнет русских в дугу, а церковь зовет себе на подмогу. А когда согнет, ему союзники уже лишние. В истории ничто не происходит вдруг. То, что произошло с Россией в октябре семнадцатого, лишь продолжение реформ Петра. Он отделил Церковь от государства, учредил Священный синод. Иначе был бы у нас какой-нибудь православный Иран. Но он оградил Церковь от аристократии. Для народа светской Россию сделали после семнадцатого. По-варварски. Назад к шмелевской сладкой сказке, увы, дороги нет. Не питайте иллюзий! А вот сохранить и возродить Бога в сердцах Православная Церковь может. Природной своей добротой и терпимостью. Только не надо заигрывать с властью. Как правильно пишут: интеллекту давно уже пора приходить в Церковь не спасаться, а спасать Церковь.