— Что так? Там осталось-то немного.
— Это ты так считаешь. Но не в этом дело. Ты займешься кое-чем другим.
Антон послушно кивнул и откинулся на стуле. Раз надо, значит, займется.
— Игорь Карлович Эберс — тебе говорит что-нибудь это имя?
— Говорит, — спокойно ответил Копаев.
С Игорем Эберсом они учились в одной группе в школе милиции. После выпуска их пути разошлись, хотя оба работали в одном ведомстве. Антон в ГУВД числился опером райотдела, а Игорь — в отделе кадров. Потом у Эберса служба не сложилась, он написал заявление и ушел в Оперативную региональную таможню. Тогда это было модно, поскольку таможня была единственным местом, куда уходили бывшие милиционеры с несложившейся карьерой. А Копаев ушел из уголовного розыска в УСБ, и это не было модно ни раньше, ни теперь. Правда, для Эберса этот переход был тайной. Он считал, что Копаев просто уволился из органов и устроился зарабатывать «на стройку». Но пути разошлись только в этом. Они продолжали жить в одном городе, ходить на матчи чемпионата России по футболу, не забывая прихватить на трибуну по паре «Жигулевского». К сегодняшнему дню Копаев был старшим опером УСБ ГУВД, а Эберс — заместителем начальника отдела по борьбе с особо опасными видами контрабанды.
— Мы оба за наш «Спартак» болеем, — добавил Антон.
— Болели, — Быков стал пальцами разминать переносицу, словно всю ночь не снимал очки.
— Не понял, Алексей Алексеевич.
— Сегодня ночью Эберс был убит двумя выстрелами из пистолета в собственной квартире. Все признаки заказного убийства налицо.
Копаев почувствовал, как зазвенело в ушах, и он уже не слышал собственного голоса.
— Мы же с ним только позавчера на стадионе были…
Теперь Антону стало ясно, про какое убийство говорил ему Стеблов. Но почему на него, Копаева, так смотрели сослуживцы?.. В отделе никто не знал о дружбе оперов из разных ведомств. Такие отношения не поощряются руководством. Высосать информацию — ради бога, а дружить ради дружбы — не нужно. Из самого бы чего не высосали… Или все-таки знали?
— Ты слышишь меня, Копаев?
— Что?
— Я тебя спросил: что тебя с ним может связывать?
— Кажется, вы знаете и без моего ответа. Мы вместе учились, дружим до сих пор. Дружили… Мы друзья.
— Ты раньше не говорил, что у тебя друзья в таможне есть.
— Я много чего не говорю. И почему я должен афишировать неслужебные отношения?
Быков вздохнул:
— Ты прав. Но на столе в его квартире лежала твоя визитная карточка. Теперь она в уголовном деле, и в связи с убийством сотрудника таможни моего сотрудника начнут таскать по прокуратурам и задавать албанские вопросы. Теперь понятно, почему я интересуюсь?
— Все понятно. Кроме одного. Откуда у него золотая цепь и три тысячи долларов?
— Я про это тебе ничего не говорил…
— Стеблов сказал. Дежурный в моем бывшем отделе.
— Понятно, — усмехнулся начальник. — А у Эберса могли быть такие деньги, Антон?
— Думаю, нет, — сразу ответил Копаев. — Он, конечно, бережлив и расчетлив, как всякий немец, но его бережливость и расчет строятся исключительно на сумме зарплаты. В любом случае долларов у него я не видел. И чего не видел точно — это золотой цепи. Если верить Стеблову, так это строгий ошейник какой-то, а не цепь!
— Да уж, — согласился Быков. — Видел я это, с позволения сказать, украшение. Эксперт сказал, что если цепь золотая, то ее запросто можно поменять на новую «шестерку».
— А между тем Игорь полтора года копил деньги на дубленку… — задумчиво выдавил из себя Копаев. И вдруг встрепенулся: — Алексей Алексеевич, вы — видели?.. А где вы видели это украшение?
Быков устало облокотился на стол.
— Антон, Игорь Эберс работал в таможне, а его дядя… Он заместитель начальника Таможенного комитета.
— Вот как? — удивился Копаев. — Игорь никогда об этом ничего не говорил.
— А зачем? Никто не знает об их родстве. Люди, бывает, многое не говорят. Зачем им афишировать неслужебные отношения?
Антон через силу улыбнулся.
— Я тебя вот зачем попросил приехать, Копаев… — Очки начальника снова заняли положенное место на носу. — Я понимаю, что Эберс был твоим товарищем, но… Займись этим делом без чувств. Помимо того что начальник таможни был дядей Эберса, он еще и мой хороший друг. Своих толковых сыскарей у него нет, поэтому он и обратился ко мне за помощью. Ты понял?
— А смысл, Алексей Алексеевич? Дело уже в следственном комитете, прокуратура контролирует.
— В том-то и дело, что дело в следственном комитете…
— Это как-то связано с коррупцией в таможне или даже в нашем ведомстве?