– Нет, – отскакиваю я. – Не подходи.
– Тебе тяжело.
– Да, мне тяжело. Но полтора года я как-то справлялась. Справлюсь и сейчас.
– Лиза!
– Зато я знаю точно, что могу надеяться только на себя, а значит, меня никто не предаст!
Сергей кривится, тяжело втягивает воздух, медленно выпускает.
– Удар достиг цели, – невесело усмехается. – Молодец, жена. Научилась бить по больному.
– Точнее, говорить правду, – во мне просыпается какая-то стерва. Мне хочется сделать ему больно.
– Правда не всегда однозначна, – хмуро произносит Сергей.
– Поэтому проще обращаться к фактам. Ты мне изменил. Ты лапал, целовал другую женщину, ты лёг с ней в постель, и, скорее всего, не один раз, ты доставлял ей удовольствие, остальные подробности опустим, но мы с тобой не дети и оба понимаем, что вы там не сказки под одеялом читали.
– Вот тут ты права, – психует он. – Но если тебя интересуют подробности, то было это один раз, и я с ней даже не кончил, потому что эта баба была мне изначально противна. Но выбора у меня не было.
– Стоп! – поднимаю руку. – Не надо! – ранено дрожит мой голос.
Меня взрывает отчего-то изнутри. Не знаю почему, но эта пуля попадает в цель. Становится снова так больно, как будто я узнала об этом только что. Соня чувствует моё состояние, начинает тревожно хныкать.
И пока я не рассыпалась на куски, мне нужно срочно спрятаться.
Дальше я действую на чистом автомате. Хватаю на руки ребёнка и скрываюсь в подъезде. Как во сне поднимаюсь в квартиру, захлопываю за собой дверь, съезжаю по дверному полотну.
Соня волнуется.
– Ма-ма-ма-ма, – сжимает мои щёки, заглядывая в глаза.
Слёзы текут, она их вытирает пальчиками, прижимается ко мне всем тельцем, обнимает, гладит.
– Всё хорошо, моя малышка, всё хорошо. Мама сейчас успокоится, – глажу её спинке в ответ.
– Ма-ма-ма, тя-тя-тя, – тянется к груди, знаю, для неё это своего рода успокоительное, и для меня тоже.
Соня присасывается к груди, я глубоко дышу, постепенно успокаиваясь.
Господи, Лиза, какая же ты инфантильная дура! Какой была, такой осталась. Как научить себя контролировать эмоции?
У меня всегда получалось это делать, только не с Сергеем. Он один обладал даром в секунду срывать все мои защитные барьеры. Я думала, за эти полтора года всё изменилось, но теперь понимаю, что стало только хуже.
Соня постепенно засыпает, я укладываю её в кроватку. Начинаю переживать. Господи. Я ведь бросила всё под подъездом. Неуравновешенная идиотка!
И куда он всё это дел?
Открываю тихонько дверь, замираю. На лестничной клетке стоит коляска и мои пакеты. И ещё один не мой, из ближайшего супермаркета. Тут самые разные продукты, подгузники, смеси, соски. А ещё милое платьице с оборками и мягкая игрушка.
Что, Серёжа, решил поиграть в папу?
И где ты сейчас? Ушёл или продолжаешь дежурить у подъезда?
Забираю пакеты, выглядываю с балкона. Машины нет. Уехал. Это хорошо.
Кипячу чайник, с сомнением поглядывая на пакет, одна половина меня хочет выбросить это всё с балкона, а другая не даёт. Всё-таки он отец. Но если ему дам хоть маленькую слабину, он тут же сядет на шею.
Нет! Беру пакет, решительно открываю дверь, собираясь выставить его назад в подъезд. Но тут же попадаю в объятия Сергея…
– Лиза!
Тону в его взгляде. Мои руки на его груди. Меня резко сносит его запах – он такой… родной. Неожиданно, как цунами, накатывает острая душевная тоска по его губам, рукам, нежным интонациям, когда Серёжа обращался ко мне раньше. А ещё… по чувству защищённости. Это то, от чего я отвыкала слишком тяжело. Рядом с Сергеем я раньше чувствовала себя бесценной, особенной, хранимой.
И это меня чуть не погубило.
Мне было очень больно учиться жить самостоятельно, но я смогла, выстрадала это право и теперь от него не откажусь.
– Пусти, – отталкиваюсь от Сергея.
– Я тебя не держу, – убирает руки.
Отступаю на шаг.
– Пустишь? – кивает на дверь.
– Нет. Уходи.
– Лиза, давай так. Я понимаю, что между нами всё очень сложно. Я … начал не с того. Обещаю держать себя в руках. Давай просто поговорим.
– Для чего?
– А тебе неинтересно, что же случилось тогда?
– Опять погрузишь меня в пошлые подробности? Расскажешь, как именно ты "не кончил" той ночью? – снова просыпается во мне стерва.
– Лиз, – терпеливо вздыхает. – Я знаю, что ты очень темпераментная девочка…
– Уже не девочка, – перебиваю резко. – Пришлось повзрослеть.
– Хорошо, женщина. И я понимаю, что ты…, – вижу, как он старательно подбирает слова. – Не можешь мне этого простить. Но согласись, есть ведь вещи более важные, чем то, кто с кем спал? Например, жизни дорогих тебе людей.