Прячу лицо в ладонях.
‘Судя по молчанию Богдану, он понял, что я не рожаю.
Я знала, что поздняя беременность будет для меня сложно, но и подумать не могла, что настолько.
Архип тоже молчит.
Тоже все понял.
Малыш в животе затихает, а я хочу вернуться в свои восемнадцать лет и переписать свою жизнь.
— Все в порядке, Люба, — говорит Богдан. — Все хорошо. Я рядом.
— Лучше бы тебя не было рядом, — выдыхаю я в ладони. — Лучше бы тебя не было.
Глава 7. Дерьмово
Сижу голая на бортике и смотрю на платье в углу у корзины с грязным бельем.
Желтые разводы на тонком светлом шифоне и какой-то кисловатый запах мочи.
Наверное, я выкину платье.
Вот она реальная жизнь.
Вместо скандала с громкими претензиями на пороге дома я кинулась на второй этаж, чтобы скорее переодеться и принять душ.
Чувствую себя дерьмово.
Наконец, я поняла, что означает чувствовать себя дерьмово.
Это не грусть, не злость, не обида.
Это липкая и противная апатия.
— Господи, — накрываю лицо ладонями.
Плакать уже не хочется.
Да и кричать тоже.
Хочется проснуться. Открыть глаза и выдохнуть, что мне все это приснилось.
Что мне делать?
Провожу ладонью по круглому животу, будто жду ответа от сыночка, который мягко и приветливо толкается.
Знала, но молчала.
Вероятно, Богдан сейчас ждет того, что я не стану мутить воду нашего семейного оазиса, который оказался болотом.
И как бы ни было мне неприятно сейчас, я согласна с ним, что открытый скандал будет большим злом, чем правда.
У нас через неделю свадьба дочери, которая явно на ранних сроках. Я бы не хотела омрачать ее начало семейной жизни дрязгами с Богданом.
'Аркашу ждут сложные вступительные экзамены, другая страна и непростая учебная программа.
Это и так мощный стресс, а тут сверху бьет новость, что его отец, которого любит и уважает, как сын, годами нас обманывал. Это будут жопа.
Мои пожилые родители не могут похвастаться здоровьем. У отца в прошлом году была операция на сердце, а у мамы — высокое давление и высокая вероятность того, что может накрыть инсульт.
И о себе не стоит забывать.
Вот и выходит, что правда может стать настоящим апокалипсисом для моих детей, близких и самой меня, потому что сейчас у меня очень мало сил.
На бортике ванной вибрирует телефон.
Доча звонит.
Не хочу отвечать.
Она сейчас вся в мыслях о свадьбе, о белых цветах, о платье и о том, что это будет самый счастливый день в ее жизни.
И этот день я могу испортить.
— Да, доча?
— Ма, — тянет Светуся, — слушай, давай… — смеется и шепчет на сторону, но я все отчетливо слышу, — блин, Андрей, прекрати… — вновь орбащается ко мне, — на часик перенесем?
— Будущей теще привет… — раздается смешливый голос моего будущего зятя, — каюсь, это я причина того, что встречу придется перенести.
Света опять смеется.
От ее озорного и легкого смеха сжимается сердце.
— Хорошо, мамуль?
— Хорошо, — киваю.
Звонок обрывается. Сижу минуту. Надо, наверное, предупредить флористку, что встреча переносится на час.
И да, я права. Светуся позвонила мне, а о флористике Кате забыла. Молодость онатакая.
Глупая и эгоистичная.
Накидываю халат на плечи. Затягиваю пояс поверх живота под раздутой грудью, глядя на свое отражение.
Бледная, а глаза красные и опухшие.
Через пять минут, я замираю у дверей столовой, из которой доносится тихий напряженный голос
Богдана:
— Где она может быть? — пауза. — Кристина, ты понимаешь, что это проблема?
Как она вышла на мою жену, м? — опять замолкает и медленно вздыхает, — не реви… Найдут ее…
— ОЙ… — шепотом ойкаю. В моем животе опять кувыркаются.
За дверью воцарилось тяжелое молчание, а после следует:
— С тобой на связи будет Павел. Найдут.
А я все не решаюсь зайти в столовую даже после того, как я выдала свое присутствие.
Я даже пячусь, но Богдан распахивает широко двери, и я его пугаюсь впервые за весь наш брак.
У него все лицо заострилось.
Скулы и подбородок выступили вперед, а глаза недобро сощурены.
— Кристина? — шепотом спрашиваю я.
Богдан молчит и продолжает на меня щуриться.
Я знаю одну Кристину из его прошлого. Это школьная подруга его младшей сестры Иришки, которая младше нас на пять лет.
Я помню эту громкую девочку Кристину, которая никогда со мной не здоровалась, когда я бывала в гостях у Богдана, сердито смотрела на меня и тайком кривила губы.
— Это та Кристина?