— Урок под названием “Я люблю жену и хочу кувыркаться только с ней’
Сжимаю перилла крепче. До болезненного напряжения в фалангах.
— Знаешь, — Богдан поднимается по другую сторону лестницы, — теперь я вижу смысл в разводе,
— бегло смотрит на меня, — если по итогу между нами что-то, останется, то только правда.
Глава 49. Очешуеть
Так хотела спать, а теперь просто лежу на кровати и смотрю в потолок.
От правды Богдана мне не стало легче. Нет. Мне стало хуже, ведь теперь я знаю, как все произошло, и моя фантазия рисует четкую картинку измены в маленькой старой кухне съемной квартиры.
Да, я соглашусь с Богданом в том, что в те дни ему было нелегко. Он много работал, был в постоянном напряжении и поднимал с нуля несколько филиалов по городу, но... но разве этим можно оправдать предательство, которое привело к рождению несчастной и злой девочки?
Накрываю лоб рукой и смыкаю веки в последней попытке вздремнуть в полумраке спальни.
Еще Света может затаить на нас обиду, и устроить нам бойкот, в котором не будет ни звонков, ни совместных ужинов и ни встреч с внуками.
Черт.
Вот зачем я спровоцировала Богдана.
Я же знала, что он не умеет быть аккуратным, мягким и гибким, когда ему дискомфортно.
Испортили дочке свадьбу. Молодцы.
Я же хотела развестись тихо и спокойно, но меня переклинило, когда я увидела 'Доминику в гневных и отчаянных слезах.
Что тут скажешь?
Дура.
И почему меня не радует тот момент, что Богдан пришел к мнению, что разводу быть? Я ведь так на нем настаивала. Так его требовала. Со слезами на глазах, а сейчас лежу и тяжело вздыхаю.
Больше нет угроз со стороны Богдана, нет высокомерия, которое доводило меня до слез, а мне погано.
Он принял то, что больше не будет вместе, и я... разочарована.
— Какая же ты дура, — со стоном прижимаю ладони к лицу, — ты уже меня саму достала.
Меня резко дергает на кровати, когда на тумбочке вибрирует телефон . Тянусь к нему с тяжелым вздохом.
Андрей.
Звонок принимаю с обреченностью и ожиданием того, что мне сейчас прилетит новая порция оскорблений, какая я плохая мать.
— Да, Андрей? — откидываюсь вновь на подушки.
— Света заснула, — тихо отвечает мой будущий зять. — Подуспокоилась.
— Ясно, — закрываю глаза.
— Любовь... — секундное замешательство, — эта новость Свету испугала. Сильно испугала...
— Понимаю.
А что я еще скажу? Я вот чуть на начала преждевременно рожать, когда ко мне выскочила
Доминика с криками, что она дочь Богдана.
Я тоже очень испугалась.
— Я могла наговорить глупостей, — Андрей вздыхает на той стороне, — и она волнуется, Любовь, что у вас с Богданом после ее свадьбы будет развод. Да, она девочка взрослая, но... ей все равно страшно.
Я молчу. Моя дочь имеет полное право на страх перед несправедливым будущим, в котором ее папа и мама разведутся.
Зато детство у нее было замечательное. О таком папе, как Богдан, мечтала каждая девочка, которой не повезло родиться не в той семье.
— И я тоже волнуюсь, Любовь.
— Боишься, что свадьба будет не такой идеальной?
— Мне эта свадьба до одного места, Любовь, — честно признается Андрей. — Вы с Богданом станете и моей семьей. Естественно, что я переживаю.
— Мы взрослые, — тихо отвечаю я. — Разберемся. Ты, главное, береги Свету, Андрюш, и сделай свои выводы.
— Ну, Света пообещала, что убьет меня, если... ну, вы поняли.
— Поняла, только вот в жизни, Андрюш, что-то никого убивать не хочется, —усмехаюсь. — Вот совсем.
Напряженное молчание, и я понимаю, что Андрюша позвонил не только для того, чтобы сказать, как он переживает.
— Богдан узаконит свою внебрачную дочь?
Хмыкаю. Ну, конечно, Доминика — это вопрос о репутации и некрасивых сплетен.
— Даже если и так, то тебе не кажется, что спрашивать об этом стоит самого Богдана? — я сама удивляюсь тому, как быстро меняется мой голос. — И как это конкретно касается тебя, Андрюш?
— Я подумал... что это очень щекотливый вопрос...
— Который будет решать мой муж, — я сажусь и зло выдыхаю через нос, —прозвучит грубо, Андрей, но разберемся как-нибудь без сопливых.
— Грубо.
— Да, — четко проговариваю я, — но надо чувствовать, где проходит та грань, кода стоит замолчать, Андрей. Можно было остановиться на том, что ты переживаешь.
Это было бы мило и вежливо.
— Света права, что может случиться так, что мы будет сидеть за одним столом с...
— Остановись немедленно.
— Эту девочку никто не примет.
Сжимаю переносицу и крепко зажмуриваюсь, а после ровным голосом отвечаю:
— Андрей, а тебя никто не просит принимать или не принимать, — подползаю к краю кровати и встаю, — и давай на этом закончим, а то поссоримся.
Сбрасываю звонок и зло кидаю телефон на кровать. Вот же щенок. Торопливо выхожу из спальни, и в этот самый момент, будто почувствовав, из кабинета показывается Богдан с планшетом в руках.
Молча и одновременно замираем. Смотрит друг на друга.
Когда все было хорошо и даже приторно-сладко, то все вокруг нам улыбались, а сейчас все меняется. Милый и добрый Андрей оказался наглым и высокомерным мальчишкой, которого мне захотелось отстегать ремнем.
— Что случилось? — спрашивает Богдан.
— Есть вероятность того, что я стану противной тещей, которая недолюбливает зятя, — сжимаю кулаки.
— А он-то что? — недоумевает Богдан. — Его Света покусала?
— Позвони и узнай! — повышаю голос. — И это, — грожу ему пальцем, —несправедливо! Это у тебя дочь на стороне, а претензии высказывают мне! С какого перепуга, блин?!
— Очешуеть, — доносится голос Аркадия со стороны лестницы. — Нафига я приехал?
Глава 50. Как мужчина с мужчиной
— Да вашу ж... — рычит Богдан и накрывает лицо рукой, — Машу... — и затем тихо повторяет в попытке справиться с гневом, — вашу ж Машу... Да что ж такое...
— Я так понимаю, я не вовремя? — спрашивает Аркаша, но в коридор не поднимается. Голос напряжен и натянут, как струна, которая вот-вот лопнет криком.
Такое впечатление, что наши дети сами напрашиваются узнать правду.
— Вовремя у нас уже не будет, — заявляет Богдан и твердо и размашисто шагает к лестнице.
Останавливается перед ней и смотрит вниз:
— Так, мы будем сейчас истерить, как истерила Света?
— Света тоже...
— Тоже, — Богдан кивает. — Я тебе предлагаю тебе пройти в мой кабинет и переговорить.
Тишина в ответ, а я не могу отвести взгляда с Богдана.
Он согласен на развод, и между нами ничего не останется, кроме правды и честности, но... мы опять лжем.
Я лгу.
Правда не избавила меня от любви к Богдану.
Она наполнила меня обидой, гневом и страхом, но любовь не исчезла, и двадцать, два года нашего брака не отменить.
— Переговорить? — тихо переспрашивает Аркаша.
— Как мужчина с мужчиной.
— Чухня какая...
— Согласен, — Богдан прищуривается. — Я бы выразился грубее, но у нас строгое правило дома
— никаких матов.
— Да я помню, — шипит Богдан.
— Значит, держишь себя в руках и готов к непростому разговору.
Опять молчание и медленный громкий выдох.
Что я получу в результате развода?
Поглажу свою гордыню, что я сильная и смелая решила отменить двадцать два года брака с
Богданом, который вытащил из долгов мою семью и да, был хорошим мужем и отцом. Я с этим не могу поспорить.
Гордая и независимая я лишу нашего третьего ребенка полной семьи, а затем что?
Я вытравлю из себя обиду? Избавлюсь от гнева? Излечусь от любви?
— Ладно, — тихо соглашается Аркаша и поднимается к Богдану.
Бледный и настороженный. Глаза горят, зубы крепко стиснуты. Кидает на меня беглый взгляд.