— Я же сказал тебе не соваться в номер, — цедит мужской бас под ухом.
Антон… Высокий блондин с холодными голубыми глазами — личный водитель Суворова и его правая рука. Подсовывает мне под нос стаканчик с водой.
Очнувшись, обнаруживаю себя сидящей на диване недалеко от ресепшн.
— Убери, — шепчу.
— Рит, прости меня, пожалуйста, — вздыхает. — Я не должен был допустить, чтобы ты так расстроилась. Нужно было сразу увезти тебя домой, хоть силой. Лучше бы ты считала меня уродом, чем Мирона Олеговича.
— Не сокрушайся. Ты все сделал правильно. Это я, дура, поверила, что такой богатый мужчина выберет меня — девчонку из неблагополучной семьи, без денег, приданого и прославленных родственников. Кто я по сравнению с этой белокостной любимицей всего города Лактионовой? Никто. Пыль. Понимаешь? Какая Суворову выгода встречаться со мной?
— Не говори так… Ты лучшая девушка из всех, кого в своей жизни я знал. Ты искренняя, добрая, светлая и…
— Ой, не надо! — выпаливаю и, придерживаясь за подлокотник дивана, шатко встаю. — Я уже слышала подобные комплименты от твоего босса. У меня теперь уши болят от этих слов. Молчи.
Если сначала я вся горела, до стойкого ощущения ожогов на внутренних органах, то сейчас мне убийственно-холодно. Морозит так, что зубы стучат.
Перебираю заплетающимися ногами к выходу из отеля. Еще каблуки эти надела… Хотела произвести впечатление, показать, что я ничем не хуже Виталины. Господи, какая я идиотка.
Антон догоняет меня и через секунду мои плечи укутывает чем-то теплым — помощник снял с себя пиджак, чтобы согреть меня.
— Меньшее, что я могу для тебя сделать, Рита, это увезти домой.
Горько усмехаюсь.
— А где теперь мой дом? Родители по приказу Мирона от меня отказались. Предлагаешь и дальше жить под одной крышей с предателем?
— Все решаемо, поверь. — На крыльце подает руку, опасаясь, что я могу навернуться со ступеней. А я действительно могу — колени будто задубели. — Что ни делается — к лучшему. Знаешь такое выражение?
— Знаю, Антон. Но меня это не утешает.
***
— Ты подозрительно спокойна, — замечает, виртуозно маневрируя по дороге. — Я думал, мне придется не только управлять тачкой, но и тебя утешать.
— А почему я должна реветь? — насколько могу твердо отвечаю. — Пусть плачет Мирон. От горя, что потерял меня… или от счастья. Теперь ему ничего не мешает снова воссоединиться с Виталиночкой. А такая незначительная деталь его жизни как я самоустранится.
На самом деле мне очень плохо. И слезы застыли в глазах, но я отворачиваюсь к окну. Не хочу их показывать.
Я с детства привыкла замыкаться в себе. Никому не жаловалась, когда отчим ремнем безжалостно «воспитывал из меня человека», и когда пьяная мать не слышала, что я стучу в дверь, и мне приходилось ночевать в подъезде. В первые разы было страшно, а потом я привыкла.
И теперь мне совсем не хочется выворачивать душу наизнанку, тем более перед Антоном.
Хотя если сравнивать физическое наказание и предательство, я бы выбрала, чтобы Суворов выпорол меня за провинность, чем вот так подло, низко, тайком развлекаться с другой женщиной.
И ему с ней было лучше, раз он не поехал домой, а снял номер в отеле…
Глава 2
— Я с тобой останусь, — решительно заявляет Антон. — Прослежу, чтобы ты не натворила дел.
— Не волнуйся. Со мной все хорошо. Лучше вернись к боссу. Суворов разозлится, если не найдет тебя.
— Мирон Олегович точно будет занят до утра. — Услышав это, я нервно хихикаю. — Ох, черт, — виновато чертыхается Антон, — прости, я забыл, кому это говорю. Ночка сегодня пиздец какая тяжелая.
— Нестрашно, — изображаю равнодушие. — Я и сама знаю о чрезмерной занятости Суворова. И судя по тому, что он не посчитал нужным позвонить мне после этого, бешеные скачки Виталины для него важнее… — Глубоко вдохнув, добавляю: — А за меня не переживай. В особняке меня ждет подруга.
— Ты пригласила Арину? — удивленно спрашивает.
— Да, так Суворов позаботился, чтобы мне было не скучно в его отсутствие. Вот мы с ней сейчас и повеселимся…
— Странно, — хмыкает. — Мирон Олегович мне ничего не сказал.
— А кто мы такие, чтобы сам господин Суворов перед нами отчитывался?!
Подъехав к особняку, прощаюсь с Антоном. Он отпускает. Но в его глазах мерещится разочарование, будто ему не хочется так быстро уезжать. Только у меня не то настроение, совсем не до бесед.