Ответа ни у кого не было.
– А ты, Игорь, что молчишь? – повернулся я к растерявшемуся Толмачу.
– Что говорить? – передернул тот худыми плечами. – Даже неудобно как-то. Вас всех пометили, а меня нет…
И вновь весь вверенный мне отряд погрузился в недоброе молчание.
– Будем считать дурацким розыгрышем. «Черная метка» не должна помешать нам в выполнении задачи, – произнес я с подчеркнутым хладнокровием.
Как командир, я сейчас был обязан взять ситуацию под контроль, обуздать пока неизвестного мне «охотника на упырей».
– Предлагаю «охотнику» прекратить свои поиски. Временно прекратить. В противном случае… – я обвел взглядом всех бойцов моего отряда. – Мне придется оставить командование и вообще покинуть вас, господа офицеры.
– Дезертировать хочешь, командир? – первым откликнулся Коля Водорезов.
– Повторяю еще раз – «охотник» должен прекратить свои поиски до конца акции, – произнес я. – Иначе нам всем есть смысл разбежаться в разные стороны.
Мне никто не ответил. В самом деле – о каком выполнении боевой задачи может идти речь, если каждый боец ждет пулю в спину от своего же товарища?! Если один подозревает второго, тот третьего и так далее?! Что еще может сказать командир.
– Если охотник согласен, то как ему дать знать об этом? – первым нарушил молчание Сергей.
– Очень просто. Каждый из нас сейчас произнесет клятву. Я, офицер ВДВ такой-то, будучи охотником или его мишенью, клянусь! Клянусь матерью-отцом-женой-детьми! Клянусь Родиной и погибшими боевыми друзьями! Клянусь, что прекращаю свою охоту до окончания выполнения боевой задачи. Ни одной черной метки никому не пошлю! Клянусь! – я перевел дух, наблюдая за реакцией подчиненных.
Те слушали молча, сохраняя приличествующее офицеру разведки ВДВ хладнокровие.
– И еще я клянусь, что найду Упыря! – произнес я, заканчивая таким образом сочиненную на ходу клятву. – После выполнения боевой задачи. Найду и воздам Упырю по заслугам…
Таким образом, я стал первым принявшим столь странную клятву. На пару секунд я, закрыв глаза, обхватил руками затылок.
– Я, офицер ВДВ Нефедов Григорий Степанович, – послышался голос Степаныча, – будучи охотником или его мишенью, клянусь…
Мой заместитель не отказал мне в поддержке. Кажется, я сумел найти нужные слова. Не будут, ну никак не будут такие ребята впустую отцом и матерью клясться… Личные дела подчиненных я просматривал досконально. Детдомовцев среди них не было, почти все имели жен и детей. Ко всему прочему – охоту на Упыря я не отменил. И «охотник», если он не совсем сумасшедший (а сумасшедших в моем отряде не было, опять же в личных делах есть подпись армейского психиатра и психолога), должен понимать – отряд, в котором каждый подозревает другого, должен быть немедленно распущен. Это значит, что Упырь уйдет, а ведь «охотник», судя по его логике, подобрался к этой твари совсем близко! Но он не знает кто… Кто из нас эта самая тварь!
– Клянусь, что прекращаю охоту… – вслед за Нефедовым клятву давал Серега.
Произносил он ее зло, стараясь не смотреть ни на кого из нас. После Млынского слово взял Коля, затем Кравцов, потом Дятлов. Последним дал клятву озадаченный и заметно сконфуженный Игорь. Произносил он ее очень внятно, пожалуй, несколько дольше, чем остальные. При этом пару раз бросил на меня виноватый взгляд.
– Десять минут отдыха, – произнес я, как только Игорь закончил говорить.
Будем надеяться, что я выиграл у «охотника» время. И самое главное теперь это время не упустить.
Глава 4
Дятлов рассказал очередной анекдот, и обстановка несколько разрядилась. Будем считать, что наступило временное перемирие. Чтобы немного отдохнуть мозгами и размять мышцы, я решил поупражняться со Степанычем в рукопашном бое. Нефедов привычно хмыкнул, оценив в который раз мою стойку, и принял свою – немного ссутуленную, но с прикрытой челюстью и нижней частью тела. Такие обычно бывают у специалистов по боевому самбо. У меня же стойка, надо сказать, не слишком характерная для классического бокса – корпус подан назад, при этом какое-то корявое припадание на правую ногу. Впрочем, подобная «неправильная стойка» была у Валерия Попенченко, что не помешало ему стать олимпийским чемпионом. Я же скромно выполнил норматив мастера спорта на третьем курсе Рязанского десантного… Однако сейчас я не на ринге. Степаныч сам имел боксерскую подготовку на уровне первого разряда, но при этом был прекрасным специалистом по боевому самбо, ушу и был неплохо знаком с прочими костоломными системами. Ни он, ни я не торопились атаковать. После недавней беседы и клятв настроение было неспортивным. Если бы мы находились на ковре, то судья-рефери неминуемо влепил бы нам обоим по замечанию за пассивное ведение боя. Неожиданно Степаныч вышел из боевой стойки, подняв вверх правую руку, что по неписаным правилам означало конец поединка.
– Давай-ка, Валентин, кое на что проверю тебя, – произнес Нефедов.
– На вшивость? – не очень любезно отозвался я, также выйдя из стойки.
Нефедов молча вытащил из собственной кобуры пистолет Макарова, вынул обойму, проверил, не осталось ли патрона в стволовой части.
– Держи! – Степаныч резким движением бросил мне оружие, и я исхитрился поймать его на лету.
– Тебе нужно обыскать меня, а я весьма опасен! – тут же сформулировал боевую задачу Степаныч. – По голове меня при этом бить нельзя, по почкам и по печени тоже.
– Отчего же? – усмехнулся я.
– Твоему командованию я нужен целеньким, – пояснил Степаныч. – Начинай!
Вполне логичное объяснение – измордовать пленника до потери сознания штука нехитрая, а вот взять и доставить целым и невредимым совсем другое дело.
– Руки в гору, падла! – тут же рявкнул я на Степаныча.
– Без хамства, пожалуйста, – дернул усами Нефедов, но команду выполнил.
Обычно в таких случаях пленника ставят к стене и заставляют максимально широко расставить ноги. Затем обыскивают его, контролируя одну из конечностей. Если пленный дернется, то его тут же бьют под коленный сгиб, и он теряет равновесие. Однако в сложившейся обстановке стены у меня не было. Поставить на колени? Крайне неудобно обыскивать, особенно с учетом того, что потайная кобура может быть закреплена где-нибудь на голени… В этот самый момент Степаныч хлопнул самого себя по затылку, точно убил муху или комара.
– Не двигаться! – напомнил я.
– Кусаются, заразы, – пояснил Степаныч и вторично хлопнул себя по голове.
– Ну-ка опусти руки! – скомандовал я.
Недоумевающий Степаныч опустил обе конечности на уровень пояса.
– Снимай штаны! – продолжил я.
Выход найден. Спущенные штаны (а вслед за ними и трусы) весьма затрудняют способность к сопротивлению. Извини, Григорий Степанович, но ты сам дал мне такое задание… В который раз недовольно дернув усами, подполковник Нефедов молча выполнил команду. Спущенные до щиколоток камуфляжные штаны сковывали теперь любые движения ног.
– Теперь трусы!
Нефедов взялся было за плавки, но тут же хлопнул себя по спине.
– Кусают, твари, сил нет! – пояснил тут же.
– Трусы снимай.
При выполнении боевой задачи нужно быть непреклонным, но вежливым. Степаныч вновь взялся было за плавки, бросил на меня укоризненный взгляд и тут же вновь дернул руку за спину. Теперь уже я бросился к нему, вывернул руку, упер пистолет под ухо. Таким образом, Степаныч оказался в крайне неудобном, согнутом положении.
– Сам видишь, нету у меня оружия, – сдавленно произнес Нефедов.
В самом деле, под камуфлированной майкой ничего нет, штаны спущены, под трусами тоже вряд ли что-либо имеется. Я ослабил хватку. Степаныч стал разгибаться медленно, и в этот момент я совершил ошибку. Надо было немедленно отступить на два шага назад и контролировать каждое движение пленного. Я же замешкался всего на секунду, и пистолет оказался в опасной близости со Степанычем. Обычно опытные рукопашники не упускают такого момента и попросту выбивают оружие из рук противника. Далее же, как говорится, посмотрим, чья возьмет. Степаныч же сделал молниеносное движение, провел захват и в считаные доли секунду пистолет уперся мне в грудь. При этом я продолжал сжимать его, просто ловкий Степаныч исхитрился таким образом захватить кисть моей руки. В следующую секунду Нефедов нажал своим пальцем на мой указательный палец… Если бы пистолет был заряжен, получилось бы, что я сам выстрелил себе в грудь. Со столь близкого расстояния подобное ранение, скорее всего, было бы смертельным.