– Значит, черные метки нам присылал ты? – спросил я, не повышая голоса.
– В том-то и дело, что нет! – дернул головой и усами Нефедов. – А с вами решил пойти, чтобы не допустить смерти Никанорова и… вашей смерти, ребята. Но в дело вмешалась третья, если не четвертая, сторона.
– Ни Никанорову, ни Леонтьеву неподвластная и невыгодная, – кивнул я.
– Как ни крути, – согласился со мной Степаныч. – Кто-то умышленно дезорганизует отряд, желая вывести его на некий момент истины. Желая спровоцировать кого-то из нас и, таким образом…
– Установить некую неясную пока что для нас истину, – закончил за Нефедова я. – На сегодняшний момент мы знаем, что Игорь Толмачев единственный, кто не получил «метку» из-за того, что не принимал участия в чеченской войне…
– Да, это так.
– Упырь из нас тот, кто проявил упыриную суть именно тогда. Его и преследует и пытается вычислить наш неизвестный охотник. Он вы-чис-ля-ет Упыря! – по слогам подвел итог я. – Нет, он держит под подозрением всех нас, но должен вычислить одного.
Кажется, мы окончательно сумели объяснить происхождение меток и дурацких посланий. Вот только что мне, как командиру, предпринимать дальше? В моем отряде по-прежнему имеется один Упырь и один охотник на Упыря. А впереди нас ждет товарищ Никаноров с прекрасно обученными и вооруженными бойцами. Одним словом – где-то впереди война, где-то под боком упырь-кровопийца.
– Вот теперь ты знаешь все, – произнес Нефедов. – Получается следующее… – Степаныч сделал паузу, затем неожиданно спросил: – Шоколад любишь?
– Да так… Шоколад он разный бывает. Бывает сладкий, бывает горький. Бывает белый.
– Почему мы здесь? – спросил Нефедов и тут же сам нашелся с ответом. – А вот почему. В начале весны этого года в этом самом маленьком африканском государстве случился очередной переворот. Один африканский клан напал на другой и многих в нем поубивал. В стране начались жуткие разборки, даже наше посольство эвакуировали. Причем при поддержке наших бойцов и фээсбэшного «Вымпела». Ну нам-то, казалось бы, чт? до этих негров (извиняюсь – африканцев)?! А дело оказалось самым прямым – государство Эст-Куар является крупнейшим поставщиком какао-бобов на международные рынки. И имеет прочные контакты с фирмой Глушкова-младшего. Недаром, ох недаром подкармливал Филипп Семенович золотом и валютой местную «братскую компартию».
– А основные плантации какао-бобов находятся на этом острове, – не спросил, а утвердительно произнес я. – И их теперь контролирует не правительство Эст-Куара, а полковник Анд… С помощью генерала Леонтьева, дольщика в глушковском бизнесе, затевается сложная комбинация. Леонтьев по линии военной разведки якобы находит перебежчика Никанорова и решает организовать операцию по его поимке и доставке в Россию. Мы вступаем в боестолкновение с отрядом полковника Анда и убиваем его… Возможно, погибаем и сами…
– Очень хороший вариант для Леонтьева, – кивнул Степаныч. – Мертвые герои не размышляют и не задают лишних вопросов.
– В этом случае Глушков-младший становится абсолютным монополистом, берет под конт– роль основные какао-плантации и начинает сам диктовать цены и прочие условия на кондитерском рынке. Причем не только в России. Стало быть, воюем за Глушкова-младшего?
– Получается, семейство Глушковых прикупило некоторую часть вооруженных сил, – Нефедов снова усмехнулся. – И ведь переворот здесь произошел не просто так… Старые контакты по линии международного отдела ЦК плюс связи Леонтьева в военной разведке. Через эти каналы Глушков-старший будет финансировать работу по созданию нестабильности в Эст-Куаре. Потихоньку все прочие кондитерские фирмы сами уберутся отсюда. Ну а что ждет нас? В случае успешного выполнения поставленной задачи?
Я ничего не ответил. Дело-то ясное – пальнут по нам из гранатомета, либо, когда уже будем в воздухе, из переносного зенитного комплекса, и все. Исполнители долго не живут. Ох, хреново, хреново чувствовать себя одноразовым шприцом.
– Вот потому здесь и оказались боевики, – кивнул вниз Нефедов, верно истолковав мое молчание.
– Что предлагаешь? – спросил я.
– С Леонтьевым никаких контактов. А вот с Никаноровым-Андом нам нужно встретиться и поговорить.
Стоп! Вот и приехали…
Такого завершения разговора я ждал, но все же надеялся, что Нефедов не произнесет этих слов. Но он их произнес. И оставил мне, как командиру, только одно верное решение.
– Поговорить, встретиться, – отстраненным тоном произнес я, обхватив ладонями виски. – Не знаю, Степаныч… Не знаю. – Я закрыл глаза, помассировал голову, затем протянул Нефедову ладонь. – Дай-ка пистолет. Еще раз покажи, как ты это делаешь.
Степаныч достал оружие, вынул обойму, проверил ствол. Затем положил пистолет в мою ладонь. Он истолковал мою просьбу следующим образом. Устал, дескать, командир, решил размяться-отвлечься. Что ж, разомнемся!
– Тихо, Григорий Степанович, – произнес я, убрав его пистолет в карман и тут же достал свой, с полной обоймой. – Для начала я отстраняю тебя от должности моего заместителя! Для начала!
– Ну, Валентин… – глаза Степаныча стали льдисто-злыми. – Не ожидал.
– А чего ты ждал? – не менее зло отозвался я, не опуская оружия и стоя при этом на таком расстоянии, чтобы Степаныч не мог провести ни одного из своих хитрых приемов. – Ты же себя сейчас выдал как агент Анда-Никанорова!
– Чего?! – очень искренне возмутился Нефедов.
– Посуди сам! Разведдиверсионная группа, посланная с заданием уничтожить или захватить перебежчика, полностью деморализована и загнана в угол. Неплохо, кое-чему в КГБ действительно учили!
– Да ты… – начал было Нефедов, но я его оборвал.
– Теперь ты хочешь, чтобы вся группа добровольно сдалась тому, кого должна была захватить! Как ты, однако, все просчитал.
– Ну расстреляй меня, – совладав с собой, очень спокойным голосом проговорил Нефедов.
– И расстрелял бы, – столь же спокойно ответил я. – Но дело в том… Дело в том, Степаныч, что я не верю в то, что сейчас тебе сказал… Очень уж замысловатая комбинация получилась. Возьми свое оружие!
Убрав свой пистолет, я столь же быстро вытащил из кармана нефедовский и, как ни в чем не бывало, протянул его обескураженному Степанычу.