А глаза у сыновей действительно горели. Может, повременить с казнью Давыдова?
– Ну, рассказывай, Шуша, что там Милан? Где бывала? Что видела? Как выставка? – Лампа встретила меня горячим ужином и уймой вопросов.
– Тебе действительно именно это интересно или же лучше спросишь о скандале?
– А что о нем спрашивать? – хмыкнула бабушка. – И так все ясно как Божий день: эта шаболда крашеная учуяла, что жареным запахло, вот и пытается раздуть шумиху вокруг Ивана. Думает, глупая, это ей поможет…
– Нет? – склонила голову набок я.
– Мужика скандалом не удержишь, особенно если этот мужик никогда твоим и не был, – развела руками Лампа. – Тут верещи, не верещи, а дело решенное. Только хуже себе сделает, общественную яму эта Ольга уже вырыла, Ване осталось ее лишь прикопать.
– Ване, значит? – прищурилась я, сжав вилку. – Признавайся, он здесь был? Спелись?
– С чего бы ему здесь быть? – сделала невинно-хитрое лицо бабушка. Как так у нее получилось, вообще непонятно, нонсенс же. – Он в Италии вокруг тебя круги нарезал, небось всех итальяшек распугал, только бы не посягнули.
– И правильно, – выдал Петр. – Надо поддерживать отечественного производителя.
– С американским пробегом, – фыркнула я. – Значит, спелись.
Заговор был налицо, но ужина я себя лишать не стала. Как раз после него и набрала Давыдова, чтобы решительно понаставлять ему точек над «ё», только вот он не ответил… И это сбило меня с толку, заставило нервничать.
Как бы я на него ни злилась, но безразличием точно не страдала, не стоило обманываться. Под домом тем временем была настоящая осада из журналистов и фанатов Чемпиона. Нам пришлось отключить все телефоны и дверной звонок.
Я места себе не находила, все мерила шагами спальню, думая, что делать в сложившейся ситуации, пока не услышала крик.
– Шуша, скорее сюда! – позвала меня Лампа из гостиной.
У меня сердце замерло от страха, а потом и вовсе остановилось, как увидела Давыдова. Иван давал интервью. В прямом эфире. На главном канале страны.
– Ваша жена… – начал было немолодой, но все еще импозантный ведущий, как был перебит Иваном.
– Бывшая жена, – поправил он, а у меня сердце замерло.
– Вы уже развелись? – Мужчина не смог сдержать маску непредвзятости и безэмоциональности, его любопытство оказалось слишком явным.
– Несколько часов как я официально холост, можете меня поздравить.
– Узы Гименея оказались для Чемпиона удавкой? – подколол приглашенного гостя ведущий.
– Наш брак с Ольгой был всего-то удобной ширмой для обоих, – спокойно ответил Давыдов. – Я всегда любил и люблю одну-единственную женщину, которую сам же и потерял десять лет назад.
– Неужели ту самую Марию Князеву, которую ваша жена, простите, уже бывшая, выставила в столь неприглядном свете? – мужчина явно издевался, но Давыдов держал удар.
– Что он делает? – растерянно покачала головой я.
– Т-с-с! – тут же прилетело со всех сторон: домочадцы прилипли к экрану телевизора, словно пещерные люди, которые впервые увидали огонь.
– Почему же неужели? – вскинул брови Иван, его лицо показывали крупным планом. – Именно ту самую Машу, которая не побоялась родить от меня двух прекрасных мальчишек и самостоятельно их воспитать.
– Ну, олень, ну, погоди, – хмыкнула вдруг Лампа. – Самостоятельно, значит. А я была на что?
– Хотите сказать, что скрывали от общественности детей? И как вам это удалось?
– Просто вы совершенно не знаете настоящего Ивана Давыдова, – развел руками мужчина.
– Не знаем? – нахмурился ведущий.
– Но я вас познакомлю, для этого я сегодня и пришел в студию.
Пока у меня сердце то замирало, то выделывало дикие пируэты, то камнем падало вниз, Давыдов рассказал о себе на публику правду. Нелицеприятную, острую, голую. Начиная с тяжелого детства, уличных боев, непростых отношений с тренером, становления молодого бойца в Америке, контрактов с двойным дном, его брака с Ольгой и заканчивая нашей с ним историей.
Канал даже не прерывался на рекламу, ведущий почти не перебивал монолог Ивана, лишь изредка задавал ему наводящие вопросы. А когда Давыдов завершил рассказ, то сразу же пошли титры.
– Стальные бубенчики, – протянула Лампа, выключая телевизор.
Мальчишки были шокированы не меньше моего, но, кажется, рассказ отца не вызвал у них отвращения.
Я же обессиленно откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Этой правдой Давыдов полностью обелил мою репутацию в глазах общественности, а себя же самостоятельно отправил на гильотину. Я даже не знала, как мне реагировать на такое. Слишком быстро все происходило: то взлет, то падение, то опять взлет…