У Давыдова даже дар речь отняло. Он свою Манюню впервые увидел фурией. И не думал, что такая сторона есть в его милой, нежной, светлой девочке.
А вот оно как…
В джинсах резко стало тесно, Иван успел обрадоваться, что длина ветровки прикрывает его реакцию. Не хотел смущать принцессу, она у него явно еще девочка. Чистая, нетронутая, настоящий ангел!
Правда, этот факт не мешал ему ее хотеть до одури, до темноты в глазах! От вечного стояка Давыдов едва зубы в порошок не стер, а чтобы не заработать мозоли на ладонях, подписывался на дополнительные бои.
– Манюнь…
– Тебе надо? Или, может, мне? – упрямо вздернула подбородок она. – Что я буду делать, если тебя убьют на этих боях без правил? Ты хоть раз подумал?!
Никто никогда о нем не беспокоился, а Машка… она единственная беззаветно дарила Ивану нормальные человеческие чувства. То, чего он всегда был лишен.
– Значит, думаешь, я такой слабак, что не выстою против Рубанка? – Парень нахмурился: кому понравятся сомнения любимой девушки в его возможностях?
Димка Рубин, а среди своих попросту «Рубанок», дрался жестко, на его счету было много грязных побед, но Давыдов и не таких на лопатки укладывал.
– Да ну при чем тут это?! – всплеснула руками Манюня. – Ты меня просто не слышишь, Ваня!
– А ты слышишь?
Девушка нахмурилась:
– Ты обещал мне завязать с этими драками! Это опасно! – И притопнула ножкой в идеально белой кроссовке фирмы Adidas.
Эти кроссовки на пыльной грунтовке под мостом смотрелись чужеродно, как и Маша Князева рядом с сыном алкоголички. Они совершенно не подходили друг другу, но были вместе…
Давыдов до сих пор понять не мог: как такая принцесса подпустила его к себе? Что ее держит рядом?
– Я завяжу, – мрачно выдал он. От своих планов Иван старался никогда не отступать. – Еще несколько боев – и уйду.
– Куда только Малконский смотрит? – возмущалась Манюня. – Тебе на соревнованиях выступать! А если покалечишься?
Парень лишь хмыкнул:
– Здесь завязаны серьезные бабки, принцесса. Я не могу подвести людей.
Он не стал добавлять, что Малконский сам крышует такие вот уличные бои и хорошенько прокачивает деньжата на тотализаторе. Не хотел разбивать розовые очки Манюни раньше времени, пусть продолжает думать, что все вокруг добрые самаритяне, а он позаботится, чтобы в ее идеальном мире царила идиллия.
– Мне нужны эти деньги, – добавил Иван, когда девушка ничего не ответила.
– А мне нет! – резко выкрикнула она. – Мне ты нужен, Ваня! Живой и здоровый! Понятно?
Давыдов рванул к Манюне и запечатал ей рот поцелуем.
Напиться не мог ее дыханием!
Ей не нужны были его деньги, зато ему очень даже. Надоело барахтаться в дерьме, в котором родился. Если судьба дает шанс выбиться в люди, Иван ухватится за него зубами! Жилы рвать будет, но своего добьется!
Достаточно того, что Князевы против их отношений: где он и где их дочь, это понятно. Но Манюня привыкла к хорошей жизни, и Давыдов ей обязан обеспечить все, что она только захочет.
– Ты мне тоже очень нужна, принцесса, – признался, прижавшись лбом к ее лбу после затяжного поцелуя. – Победа будет за мной.
– Мне страшно, Вань, – выдохнула Манюня, вцепившись пальчиками в его ветровку. – Что, если…
– Никаких если, – тут же перебил ее страхи он. – Все будет хорошо. Ты мне веришь?
– Верю, – без раздумий ответила она.
– Продолжай верить. – Иван пригладил ее шелковистые волосы, которые растрепал ветер. – Хочешь, Ольку возьмем на бой?
– С чего вдруг? – округлила глаза принцесса. – Ты же против нашей дружбы с Лёлей…
Он вообще ни с кем ее делить не хотел, ни с какими Лёлями и подавно.
– Если с ней тебе будет спокойнее, то пусть приходит.
Этот бой дался ему тяжело. Рубанок, падла, знал, куда бить, целился по коленям, пытался пробить в печень и по почкам.
Иван пропустил удар в голову и едва не провалил бой. Сквозь звон в ушах его на плаву держало лишь обещание Манюне. Он должен ей победу – и он ее получит.
Хук Рубанок блокировал, закрылся, а вот апперкот пропустил. Брызги крови стали предвестниками удачи Давыдова. Еще один удар без передышки отправил противника на лопатки. С импровизированного ринга в подвале химкомбината самостоятельно Димка уже не поднялся.