– Я никогда не поднимал руку на женщин и не собираюсь начинать. – Чего лукавить, Ивана задела такая ее реакция. Он еще, оказывается, помнил времена, когда Манюня искала у него защиты, притворялась святошей.
– Маша, проблемы? – откуда ни возьмись рядом с ними нарисовался лысый шкаф. – Если этот х**н к тебе пристает, только скажи. Быстренько научим девочек не обижать.
«Вышибала!» – сообразил Давыдов.
Мужик почесал кулак об кулак, прозрачно намекая на «науку».
– Все нормально, Вова, – ответила Маша. И даже голос ее стал мягче, зазвучал по-другому. – Просто банальное недоразумение.
– У нас только танцуют, чувак, – пристально глядя ему в глаза, сказал этот гамадрил Вова.
«Я – Давыдов, значит. А он – Вова!» – полыхнуло в голове.
– Насмотрелся я, как у вас танцуют, – выплюнул он.
Машка поджала губы:
– Ограниченный ты тип, Давыдов! Хоть загугли и просветись, что ли!
С этими словами Князева ринулась дальше по коридору. Он было двинулся за ней, но путь заслонил «Вова».
«В табло засветить – и гамадрил будет на лопатках, – не сомневался в собственных силах Иван. – Только Машу этим не впечатлить».
Она всегда ненавидела драки. Похоже, это как раз и не изменилось.
Давыдов вернулся в зал к Вавилову – обтекать после отказа Машки. И четкое ощущение лажи его не покидало. Что-то он пропустил…
– Ты куда свалил так резко? Словно черти пятки лизали! – зацепил его Пашка, стоило присесть обратно за столик. – Я уж было подумал, с едой чего напортачили.
– За танцовщицей ломанулся, – нехотя признался мужчина. Перед его глазами до сих пор стояло возмущенное лицо Машки, а на губах ощущался ее вкус.
– В белом платьице? – Давыдов кивнул, и тогда Вавилов дал оценку: – Зачетная краля.
– Моя! – неожиданно даже для самого себя рявкнул Иван. А чтобы сгладить впечатление, скомканно как-то добавил: – Знакомая моя.
Друг хмыкнул.
– Знакомая, значит. Ну ясно тогда, чего ты за ней постелился, аж дым из ушей повалил.
Про дым – это он в точку. У Давыдова после стычки с Машей до сих пор внутри все дымилось, а в паху ныло от неудовлетворенности.
– Отказала мне в привате, – буркнул Иван. Вроде и жаловаться не собирался, а отказ Князевой его задел.
И ведь наверняка с другими поласковее себя вела! Да с тем же Вовой!
Вавилов неожиданно стукнул его в плечо:
– Ну ты попал, брат! – И расхохотался, запрокинув голову.
– Чего ты? – недоуменно покосился на Пашку.
Давыдов не мог избавиться от чувства, что все вокруг знали чуточку больше, чем он сам. Это напрягало.
– Отбрила тебя, значит?
– Ну.
– Скажи спасибо, что шею не сломала и ребра целыми оставила! Полдэнсерши – огонь-бабы! Как ногами зажмут, бульдожья хватка отдыхает! – поделился Вавилов.
И в голове Давыдова почему-то ярко появилась картинка, как Машка сжимает его ногами. Только далеко не с целью придушить.
«**дь! Что за наваждение?»
– Не стриптизерши, значит? – он уже понял, что дал маху, но спросил все равно.
– Ты ее еще и стриптизершей назвал? – загоготал Пашка. Как же Давыдову ему в этот момент двинуть хотелось! – Удивляюсь, что живой остался! Это же неслыханное оскорбление для танцовщиц.
– Да? – удивился Иван. – Ты знаешь, я особого-то различия не вижу. Танцы, шест, разве что сиськами не трясут.
– Ты в своей Америке совсем от моды отстал, что ли? Так там направление полдэнса очень популярно, – покачал головой Вавилов. – Это больше спорт, брат, танцы с элементами акробатики.
– Разводишь!
Он еще хорошо помнил, что Манюня и спорт совершенно несовместимые вещи, а тут на тебе…
– Правда! – Пашка поддернул передний зуб пальцем. – В «хаусе» вообще любят такие штуки, здесь и на соревнования можно попасть, если заранее билетиком запастись.
Давыдов потер лицо. Вот это он попал!
А Князева еще хорошо держалась, другая бы сразу между ног ему впаяла.
Он же реально напал на нее в коридоре! Чуть не сожрал от похоти!
– О-о-о, брат, – протянул Вавилов, выводя Ивана из раздумий. – Готовься, сейчас будет жарко.
Поначалу Давыдов и не понял, о чем Пашка, но вскоре заметил брюнетку, что плыла к ним, лавируя между столиками.
Роскошная дамочка – оценил Иван с ходу, если бы не убийственный взгляд, от которого любого нормального мужика сразу в дрожь бросало.
– Маргарита Сергеевна, – расплылся в улыбке Вавилов. – Очень рад видеть!
– Не могу сказать того же, господа, – в ее голосе прозвучал такой арктический холод, что не по себе делалось. – Прошу покинуть мое заведение.