Утром Иван просыпался тяжело – не из-за затекшего тела, а из-за нежелания просыпаться… Пары минут хватило, чтобы расслабленная улыбка исчезла с лица мужчины, а между его бровей опять образовалась глубокая складка от мрачных мыслей.
Не зря Давыдов мучился бессонницей. Его сны были слишком жестокими, манили иллюзиями.
Из квартиры мы с мальчишками выбирались, словно шпионы на сверхважную вылазку. Только зря таились, Давыдова нигде не было видно.
И укол разочарования в моей груди меня саму несказанно удивил. Не может такого быть, чтобы я ждала Ивана здесь, ночующим на нашем коврике под дверью!
«Эх, Князева. Хватит уже питать иллюзии, взрослая же женщина. Почти треть жизнь уже прожила», – мысленно ворчала я.
В больницу мы с парнями сразу не поехали, все же первое сентября, надо было показаться на праздничной линейке. Когда сыновья скрылись за дверью кабинета на свой первый урок в учебном году, я набрала Широкого.
– Мне нужна твоя помощь, – выпалила вместо приветствия, затаив дыхание.
– Что он опять натворил? – вопросом на вопрос пробасил Артем.
Я тяжело вздохнула.
– Думаешь, моя просьба обязательно должна быть связана с Давыдовым?
Друг весело хмыкнул.
– Нет? – столько скепсиса прозвучало в его голосе, что и у меня уголки губ поползли вверх. – Ну так удиви меня, Князева.
Я закусила нижнюю губу, ненадолго замолкнув. Ветер шелестел листвой, многие родители так же дожидались своих чад, разбившись на группки. Я выбрала укромное местечко, заняв лавочку возле молоденькой березки.
– Удивлять нечем, потому что ты прав, – скривилась в ответ. – Помоги мне тихо уволиться, Артем.
Послышался резкий звон, а потом зловещая тишина.
– Широкий? Ау? – позвала я. – Ты там чувств лишился, что ли?
– Зараза! Умеешь ты тон утру задать, Машка, – зашипел мужчина. – Я чашку Славной разбил и кофе насвинячил по белоснежному кафелю кухни. Не удивлюсь, если хозяйка заставит меня убирать языком. Знаешь, какая она строгая? Даже если пальцами от слабости едва шевелит.
О-о-о… Шок – это прямо по-нашему!
– Стесняюсь спросить, Артем… – издалека начала я.
– Стесняйся дальше. Не стоит себя мучить, помолчи и не спрашивай. Я переживу как-то, – огрызнулся друг.
– …что ты делаешь на славной кухне нашей Славной?
– Славно заправлялся кофе, пока ты не позвонила, – в тон мне держал ответ он.
Сарказм так и сочился голосом Широкого, я даже передернулась.
– Скажи еще, что вы провели эту ночь вместе, – фыркнула я, забыв причину собственного звонка.
– Не скажу, – буркнул Артем.
– Широкий! – задохнулась возмущением я. – Ну ты и свин!
– Я что-то не пойму, Князева. Оскорбления – это какой-то оригинальный способ заручиться помощью? «По-князевски» называется?
Настала моя очередь шипеть, пыхтеть и плеваться.
– Не думаю, что Вике сейчас как раз до твоих игр. Ну ты и нашел время! Пф-ф! Прямо слов не хватает…
– …чтобы описать всю степень твоего возмущения? – нагло поинтересовался друг.
– Именно!
– В следующий раз заранее загляни в словарик, чтобы подготовить нужную речь для нотаций, – уже без тени шутки заявил Широкий. Кажется, мне удалось его задеть. – Прежде чем устраивать мне головомойку, хотя бы разобралась до конца. Не думал я, Маша, что ты так плохо обо мне думаешь.
– Почему плохо? – удивилась я. – Просто я тебя знаю, Артем. И переживаю за Славную. Не нужны ей сейчас еще и «широкие» переживания.
– Ну знаешь, подруга!
– Знаю-знаю, – подтвердила слова кивком, словно бы собеседник мог видеть через расстояние. – Вот поэтому и предупреждаю, чтобы ты не топтался там, где и так сейчас все вытоптано смертью родного человека.
– Я, по-твоему, совсем циник, что ли? – зашипел Широкий. – Без твоих умных подсказок никак не проживу, так?
– Значит, переспать вы еще не успели, – сделала вывод я. – И к лучшему.
– Да что вы меня все за полового гиганта принимаете-то?! – возмутился мужчина. – Я, может, вообще половой жизнью до свадьбы ни-ни!
Вот балабол!
– Кто это «все»? – заинтересовалась я, давясь смехом, представив себе это «ни-ни» и как Артем будет из него выкручиваться.
– Я, может, просто помочь человеку захотел, проявил милосердие и отдал долг, как гражданин с сознательной жизненной позицией! – продолжал надрываться злостью он, пропустив мой вопрос мимо ушей. – Да Славная, может, меня совсем не интересует как женщина! Ты об этом не подумала, да?