Грач кивнул.
Малконского-младшего так легко отыскать не получилось, пришлось мужчинам обстоятельно потолкаться между одурманенной молодежи, заглянуть на второй этаж.
Соперник из прошлого оказался в одной из вип-кабинок. Конечно, не один. Компанию ему составляли кокс, герыч и обдолбанная блондинка в отключке.
Матвей был так занят поиском кайфа, что даже не заметил, как в кабинке стало теснее. Грач закрыл за ними дверь.
– Ну здравствуй, Матюша, – презрительно хмыкнул Иван, присаживаясь в кресло напротив сына своего бывшего тренера. – Помнишь меня?
Малконский отреагировал не сразу. Сначала затянулся коксом, крякнул, утер нос и только потом поднял на Давыдова мутный взгляд.
– Ты кто? – задал Матвей сакраментальный вопрос.
Давыдов с Грачом переглянулись, словно глазами друг у друга спрашивали о реальности потери памяти у этого нарика. Грач ответил Матвею в рифму, тот расхохотался безумным диким смехом.
– Прикол, – выдал Малконский, едва ворочая языком. – А где пальто?
– Совсем последние мозги в дурь спустил? – зло прищурился Иван.
Столько лет после всего прошло, а он до сих пор не мог спокойно находиться рядом с тренерским сынком. Правда, сейчас, глядя, в кого тот превратился, Давыдов не только злость испытывал, но и огромную долю омерзения.
«Это же надо было так опуститься!» – думал он.
– Хочешь сказать, что действительно меня не помнишь? – не унимался Иван. Он навис над столом так, чтобы максимально приблизиться к Малконскому-младшему, но не касаться его. – Иван Давыдов.
Матвей долго смотрел на мужчину пустым взглядом, словно бы сквозь него.
– Ванька? – вдруг ухмыльнулся он. Из уголка губ Малконского потекла слюна, а тот ее даже не заметил. – Любимчик моего папани?
– Вспомнил, значит? – хмуро уточнил Давыдов. – А как девушку мою ****ал, помнишь?
– Я много кого ****ал, – заржал Матвей. – Вот эту, например, хочешь?
Он кивнул на блондинку, что ловила кайф на диване рядышком. А потом просто взял и потянул ее к себе за ногу, словно в порядке вещей. Платье незнакомки задралось до самой талии, обнажив крохотные трусики-стринги.
– Бери, я не жадный, – расплылся в улыбке Малконский. – Она хорошо дает.
– Жива хоть? – поморщился Грач, рассматривая худые исколотые ноги девушки.
Видать, проходимость вен на руках уже была никудышной, вот наркоманка на ноги и переключилась.
Давыдов проверил пульс девушки, тот прощупывался.
– Просто улетела, – поморщился Иван и обернулся к Матвею. – Мою Машу Князеву помнишь?
Малконский откинулся на спинку дивана, закинул руки вверх и стал что-то перебирать в воздухе.
– Люблю, когда они спускаются ко мне. Видишь, как сияют? – улыбнулся он. – Чистенькие такие, блестящие.
– Машу Князеву помнишь? – сцепил зубы Давыдов. – У тебя с ней роман был?
Грач сжал плечо друга.
– Бесполезно, брат. Ты видишь? Он уже глюк словил. Ничего толкового от него сейчас не добьешься.
Иван отмахнулся, достал свой телефон и нашел в нем фотографию Манюни, которую сделал украдкой на том благотворительном вечере. Принцесса была такой обворожительной, что он захотел украсть частичку ее на память.
Скрепя сердце Давыдов сунул под нос Матвею свой телефон.
– Маша Князева, – предпринял еще одну попытку достучаться Иван. – Помнишь?
Первые минуты Малконский даже не смотрел на экран, перебирать пальцами только ему видный глюк наркоману было интереснее.
– Вань, пошли. Оставь его, – поморщился Грач. – Ты просто теряешь время здесь.
Но Давыдов стоял словно изваяние с телефоном, настойчиво поджидая того момента, когда у Матвея случится очередной проблеск сознания.
– О, чистоплюйка, – вдруг протянул наркоман, словно бы никого вокруг и не было. Складывалось впечатление, что Матвей существовал в своем мире, где и вел диалог с только ему известным собеседником. – Считаешь себя выше меня, да? Нос воротишь, с**а.
Внутри Ивана натянулась невидимая струна, все тело напряглось, точно в ожидании смертоносного прыжка. Только бросаться не на кого было, руки марать о такого слизняка не хотелось.
– Это он о Машке, что ли? – нахмурился Грач.
Давыдов ему не ответил. Он вслушивался в бредни наркомана, выуживая те крохи информации, которые не удосужился узнать раньше.
– Не даешь? А подружка твоя нежадная. Хорошая давалка была, пока не залетела, – рассмеялся Матвей.
Иван сжал кулаки. Если до этого речь шла о Маше, то о какой подруге завел пластинку Малконский, им стало ясно без лишних слов.
– По-хорошему не хочешь, да? Все равно тебя сломаю, тварь, – брызгал слюной Матвей. – Никто не смеет отказывать Матвею Малконскому.