Теперь можно было идти к главному корпусу. Окна, имевшиеся в здании, были достаточно узкими, и, по сути, являлись бойницами, через которые можно было, держа оборону, пускать стрелы в нападавших. Я предположил, что оба здания могли быть соединены узким, легко блокируемым подземным ходом, пробитым в скальном массиве. Однако было бы ошибкой считать этот постоялый двор неприступной цитаделью. Такие строения, сделанные целиком из дерева, было очень легко поджечь. Несколько стрел, обмотанных пропитанной маслом паклей, и эти «твердыни» превращаются в огненную ловушку для обороняющихся. То же самое касается и частокола.
Подойдя к левой, если смотреть на фасад главного корпуса, стене, я задержался. Именно там было то, что показалось мне достойным внимания.
— Выкупите меня! — тут же крикнула одна из женщин. — Умоляю вас!
— Нет, — следом закричала другая. — Меня!
— Меня! Меня! — заплакала третья.
Всего их было пять, голыми стоящих под дождём. Руки женщин были прикованы над их головами, отчего их тела вытянулись и радовали глаз. Браслеты наручников были соединены короткими цепями, и прикованы к крепким кольцам, вбитым в стену. Длина цепей шедших от колец к кандалам варьировалась в зависимости от роста женщины.
— Кажется, вам здесь неудобно? — полюбопытствовал я, обращаясь к женщине стоявшей первой в ряду.
— Да, — заверила она меня, — да!
— Не удивительно, учитывая, как вас закрепили, — усмехнулся я.
— Пожалуйста! — взмолилась она и, дёрнулась в кандалах, зазвенев цепью.
Её тело было мокрым от дождя, как и тёмные волосы, это тело прикрывавшие. Женщины стояли под нависающим скатом, но штормовой ветер направлял скатывающиеся с крыши струи воды прямо на них
— Отведите глаза! — потребовала от меня женщина стоявшая первой.
Вместо того чтобы послушаться, я взял её волосы и откинул их ей за спину. Теперь мне ничто не мешало рассмотреть тело женщины во всех подробностях, не считая скудного освещения, а она сама, скованная таким образом, уже была не в состоянии перебросить волосы вперёд и хоть как-то помешать мне сделать это. Конечно, при необходимости, их вообще можно было бы завязать узлом позади её шеи.
— Пожалуйста! — всхлипнула она, пытаясь меня разжалобить.
Вспышка молнии, в очередной раз разогнавшая тьму, подсветила для меня всю стену и окружающее пространство внутреннего двора. Здесь имелось только пять колец для того, чтобы приковать женщин, и все они были в настоящий момент заняты.
— Выкупите меня! — попросила она.
— Может правильнее говорить «купите меня»? — уточнил я.
— Никогда! — возмутилась пленница. — Я — свободная женщина!
— Мы все здесь свободные женщины! — поддержала её женщина стоявшая рядом с ней.
— Да, мы все свободные женщины! — выкрикнула следующая в ряду.
В это не трудно было поверить, поскольку я отлично видел, что ни на одной из них не было ошейника.
— Ой, — испуганно пискнула первая женщина, когда я провёл ладонью по её боку.
— Не дёргайся, — усмехнулся я. — Уверен, вы простояли здесь, по крайней мере, в течение всего предыдущего дня, и готов поспорить, что мужчины потрогали вас всех не по одному разу.
Клейма я на ней действительно не обнаружил, по крайней мере, ни в одном из двух наиболее популярных на Горе мест клеймения. Похоже, они на самом деле были именно теми, кем утверждали — свободными женщинами.
— Выкупите меня, — всхлипнув, попросила она.
Я уже раньше заметил, что над головой каждой из них, гвоздям были прибиты к стене маленькие прямоугольный лоскутки промасленной ткани. Перевернув один из них, при следующей вспышке молнии я прочитал начертанные там цифры.
— Как тебя зовут? — спросил я у первой женщины.
— Я — Леди Амина из Венны, — представилась она. — Я была с визитом на севере, и мне пришлось бежать оттуда при известии о подходе косианцев.
— Выкуп за тебя составляет сорок медных тарсков, — заметил я, — весьма значительная сумма.
— Заплатите это! — воскликнула Леди Амина. — Спасите благородную свободную женщину, попавшую в сложную ситуацию, и навсегда останусь вам благодарной.
— Немногие мужчины, — усмехнулся я, — согласятся довольствоваться одной лишь благодарностью.
Женщина испуганно отпрянула от меня, прижавшись спиной к грубой бревенчатой стене.
— Мой долг — всего тридцать тарсков, — заявила смазливая блондинка, стоявшая второй в ряду. — Выкупите меня!
— А мой только тридцать пять! — сообщила третья женщина.
— За меня надо заплатить всего лишь двадцать семь! — выкрикнула четвертая.
— А я задолжала целых пятьдесят, — крикнула мне последняя из них, — но я обещаю что Вы не пожалеете о потраченных вами деньгах!
— Каким же способом Ты это устроишь? — заинтересовался я.
— Способом доступным женщине! — смело заявила она.
Её слова были встречены протестующими и гневными криками остальных сестёр по несчастью.
— А вот вам не стоит корчить из себя праведниц, — бросил я первым четырём пленницам, прикованным к стене.
— Мы — свободные женщины! — напомнила мне Леди Амина.
— Все вы шлюхи, задолжавшие денег, — усмехнулся я.
Стоявшая первой Леди Амина, услышав такую характеристику, даже задохнулась о возмущения, а у второй и третьей женщин вырвались гневные крики. Четвертая всхлипнула и опустила голову, сознавая, что сказанное мной, было неприятной правдой. Пятая просто промолчала.
Я вспомнил, что привратник, когда я подошёл к воротам, увидев, что перед ним не женщина, прежде чем он допустить меня внутрь, потребовал предъявить деньги, и удостоверился, что их у меня достаточное количество. Ничего удивительного, ведь учитывая сложность и опасность наступивших времён, а также столпотворение на постоялом дворе, цены должны были взлететь до неприличного уровня. Вот только я подозревал, что от женщин никто не требовал показывать какие-либо деньги. И дело было даже не столько в том, что работники гостиницы не хотели ставить под сомнение платёжеспособность свободных женщин, или унижать их такими подозрениями, сколько в том, что женщины на Горе, в некотором смысле, сами являются деньгами. Или точнее их зачастую используют в качестве своеобразного платёжного средства наравне с деньгами. Конечно, в первую очередь это касается рабынь, у которых, как и у любого другого товара или домашнего животного, есть устанавливаемая спросом и предложением на рынке конечная стоимость, в целом зависящая от того, сколько свободные люди готовы за неё заплатить. Женщины же, такие как те, что сейчас стояли у стены, признанные владельцем постоялого двора несостоятельными должниками, сами становились эквивалентом их неоплаченных счетов. Теперь они могли либо оказаться во власти своих «избавителей», то есть любого, кто решил бы оплатить их долги, либо если «выкуп» за них никто выплачивать не захочет, они могли бы сами, рано или поздно, быть проданы уже как рабыни. Таким образом, постоялый двор в большинстве случаев возвращает свои деньги, а зачастую ещё и получает прибыль. Особенно красивые экземпляры не расплатившихся гостей иногда оставляются владельцем постоялого двора в качестве гостиничных рабынь.
— Пожалуйста, не надо называть нас так, — попросила Леди Амина.