— Но самая красивая из вас вовсе не Ты, — сказал я.
— Ох? — задохнулась она от возмущения.
— Представь себе, — заверил её я. — Там стоят как минимум две женщины, кто, на мой взгляд, красивее тебя. Одна из них прикована к первому кольцу, вторая к четвертому.
— И кто же они? — сердито спросила Леди Темиона.
— Ту, что стоит у первого кольца, зовут Леди Амина, — сообщил я. — Как зовут четвертую, я не знаю.
— Это не та ли, маленькая и темноволосая? — осведомилась она.
— Она самая, — кивнул я.
— Это — Ремис, — процедила она. — Маленькая соблазнительная шлюха.
Я вспоминал девушку, прикованную к четвертому кольцу. У неё действительно были соблазнительные бёдра с изумительным лоном, словно специально созданным для любви мужчины.
— Я красивее, чем они обе вместе взятые, — гордо заявила Леди Темиона.
— Хм, Ты кажешься слишком тщеславной для свободной женщины, — хмыкнул я.
— Ни в коем случае, — тут же пошла на попятный она. — Меня совершенно не интересуют подобные вопросы.
— Уверен, что все женщины одинаковы, — усмехнулся я, — включая Леди Амину и Леди Ремис, которые на самом деле пока не так уж красивы. Они всё ещё слишком неподатливы, напряженны, сдержанны, а также подавлены, чтобы быть по-настоящему красивыми.
— Вот видите! — торжествующе воскликнула Леди Темиона.
— Но, ни одна из них не оказалась настолько зажатой, как Ты, — поумерил я её радость.
— Слин! — возмутилась женщина.
— Интересно было бы поразмышлять над тем, какой женщиной Ты могла бы стать, если бы стала действительно красивой, — задумчиво сказал я.
— Слин, слин! — сердито бросила она.
— Как выглядел владелец постоялого двора, когда приказал заковать тебя в кандалы и вставить в зал паги? — спросил я.
— Весьма довольным, — раздражённо поджав губы, процедила женщина.
— Возможно, Ты наговорила ему лишнего, — предположил я, — хотя и была всего лишь задолжавшей шлюхой.
— Это моё право! — заявила Леди Темиона. — Я — свободная женщина!
— То есть Ты осмелилась возражать тому, как с тобой обращались? — уточнил я.
— Конечно! — возмущённо воскликнула она. — Как они посмели, меня, свободную женщину, раздеть и обыскать, да ещё посадить голой в клетку!
— Возможно, Ты ещё и требовала, угрожала ему, оскорбляла и делала другие неподходящие вещи? — полюбопытствовал я.
— Возможно, — буркнула она.
— В таком случае, для меня нет ничего удивительного, — усмехнулся я, — в том, что он был так доволен, когда отправил тебя сюда прислужить официанткой.
— Возможно, — сердито повторила женщина.
— И сколько же Ты им задолжала? — спросил я.
— Серебряный тарск, пять, — ответила Леди Темиона.
— Вот и ещё одна причина, — улыбнулся я. — Это — больше, чем долг любой из остальных пятерых.
Объявленная сумма означала, что с ней причиталось один серебряный тарск и пять медных.
— Возможно также, — глубокомысленно сказала она, — он хотел бы держать меня на виду, чтобы он или его служащие могли следить за мной.
Неужели, она действительно думала, что эти люди опасались того, что она могла бы от них сбежать? Находясь внутри частокола, закованная в цепи и голая!
— Скорее уж они могли бы полагать, что выставив тебя здесь, повышают твои шансы на то, что тебе удастся уговорить кого-либо выплатить твой долг, — заметил я.
— Да, — признала женщина, — и это тоже.
Впрочем, утром у девушек, оставшихся снаружи, шансы могут быть даже повыше. Пожалуй, к тому времени, они действительно будут выглядеть весьма потрепанно и жалко. Тем не менее, я был более чем уверен, что ни одной из них, ни Леди Темионе здесь, ни тем, кто стоит у стены, в эти времена не удастся разжалобить кого-либо и уговорить выкупить их.
— Так Вы хотели бы заказать что-нибудь, Сэр? — раздражено спросила она.
Я снова окинул её взглядом. Да, подумал я про себя, вероятно, главной причиной того, что её отправили сюда, был не случайный выбор и не неудачное стечение обстоятельств, и даже не то, что она задолжала больше других, а в том, что она вызвала неудовольствие хозяина постоялого двора. Это было наказание, своего рода ей. Кроме того, он, несомненно, видел, что ей требовалось наглядная демонстрация её нового статуса.
— Я жду, Сэр, — нетерпеливо напомнила мне Леди Темиона.
— Ты считаешь себя желанной женщиной? — поинтересовался я.
— Ещё недавно Вы, говоря о моей красоте, высказали довольно оскорбительное предположение относительно моего намерения воспользоваться ей, чтобы обеспечить своё будущее, — проговорила она, надменно вскинув голову. — Возможно, Вы и сами можете видеть.
— Я задал вопрос, — напомнил я.
— Да, я считаю себя желанной женщиной, — ответила Леди Темиона, и сердито посмотрев на меня, спросила: — А разве это не так?
— Подходящая диета и упражнения, наложенные на соответствующую дисциплину, несомненно, способны сотворить чудеса, даже с тобой, — пожал я плечами.
— Так Вы собираетесь что-нибудь заказать, — спросила она, демонстративно игнорируя моё замечание.
— Тебе уже приходилось обслуживать других? — спросил я, в свою очередь, игнорируя её вопрос.
— Да, — сказала она.
— И тебя до сих пор не наказали? — полюбопытствовал я.
— Нет, — возмущённо ответила Леди Темиона, бросая на меня сердитый взгляд. — Я же свободная женщина. Так Вы будете заказать?
— Пожалуй, да, — кивнул я.
— Хорошо, что именно? — осведомилась она.
— На колени, — скомандовал я.
— На колени? — ошеломлённо переспросила Леди Темиона.
— Это — мой первый заказ, — пояснил я.
Она непонимающе уставилась на меня.
— Ты что, не знаешь, как женщина служит за столом? — спросил я.
— Я — свободная женщина, — надменно заявила женщина.
— Мне послать тебя за рабской плетью? — намекнул я.
Испуганно вздрогнув, женщина опустилась на колени, но уже через мгновение, опомнившись, она сердито сверкнула на меня своими глазами.
— Раз уж Ты свободная женщина, можешь держать колени вместе, — разрешил я.
— Ненавижу вас! — прошипела она, поспешно стискивая ноги.
— А теперь Ты могла бы склонить голову перед мужчиной, — посоветовал я.
— Никогда! — возмутилась Леди Темиона.
— Сейчас же! — рявкнул я, и она, сердито запыхтев, опустила голову.
— Я никогда не делала этого прежде, — проворчала она, выпрямившись.
— Зато теперь Ты сможешь склонить её до пола, — усмехнулся я, — и ладонями упрись в пол, так будет удобнее.
Женщину даже затрясло от гнева, но, тем не менее, она подчинилась. Исполнив положенное почтение, она выпрямилась и замерла на коленях.
— Что Ты можешь мне предложить? — осведомился я.
— Пага и хлеб — два тарска, — сообщила мне женщина. — Остальная еда будет стоить от трех до пяти тарсков.
— Пага разбавлена? — уточнил я.
— Один к пяти, — ответила она.
В этом не было ничего необычного для постоялого двора. Названные цифры означали, что пага была разбавлена водой в пропорции один к пяти. Конечно, в пага-тавернах напиток обычно смешивают с меньшим количеством воды, если вообще разбавляют. Кстати, когда гореане, за трапезой, дома пьют вино, они почти всегда разводят его водой в кратере. На пиру или дружеском ужине хозяин или назначенный распорядитель торжества, обычно определяет пропорции воды и вина. Неразбавленное вино, конечно, тоже употребляют, например, на вечеринках молодёжи, на которых могут быть предоставлены танцовщицы, рабыни-флейтистки и тому подобные развлечения. Объяснения ради, следует упомянуть, что многие гореанские вина очень крепки, и зачастую имеют содержание алкоголя до сорока — пятидесяти процентов.
— Сколько хлеба в порции? — спросил я.
— Два из четырёх, — сообщила женщина.
Получалась половина буханки. Обычно гореанский хлеб, выпеченный в форме круглых плоских караваев, нарезается сегментами. Чаще всего средних размером буханку разрезают на четыре или восемь ломтей.
— А что представляет собой «остальная еда»? — поинтересовался я.
— Сейчас уже поздно, — пожала она плечами. — Осталась только каша.