— Я понимаю, — улыбнулась она.
— А теперь удели внимание моей каше, — посоветовал я.
Она поспешно обернулась и, сняв котелок с огня, накрыла его крышкой, чтобы дать каше настояться. Потом женщина достала две миски с ложками, и две дощечки для хлеба. Сделала она это с почтительностью.
Я любовался её фигурой и грудью. Надо признать, что и тот, и дрогое было превосходно. Хотя то, во что Феба была одета, трудно было назвать одеждой, по причине её скудности, но всё же на ней было надето больше, чем на многих из женщин в этом лагере.
Она разложила кашу по тарелкам и, нарезав круглый каравай хлеба клиньями, положила ломти на дощечки. Закончив с нехитрой сервировкой, женщина встала на колени позади, в ожидании, пока я не сниму пробу.
Принимая во внимание количество осаждающих, женщин в лагере было не так чтобы и много, по крайней мере, не столько, сколько ожидалось бы. Я надеялся, использовать этот момент к своей выгоде. Относительный недостаток женщин, даже несмотря на то, что аренда рабыни на ночь доходила до медного тарска, в основном обуславливался непрерывным потоком прибывающих пустых и убывающих заполненных рабских фургонов. Работорговцы спешили скупать пленниц, захваченных беженцев, женщин, которые бежали из Форпоста Ара, от наступившего там голода. Зачастую такие женщины отдавали себя в неволю за корку хлеба. Потом их развозили по дюжине близлежащих невольничьих рынков, расположенных в таких городах как Вен, Беснит, Порт-Олни и Харфакс.
Наконец, я откусил кусочек хлеба, и Феба вслед за мной, зачерпнув ложку каши, принялась за ужин.
Солнце уже скрылось за горизонтом, быстро темнело. Слышались крики женщины, получавшей удовольствие в нескольких палатках от нас.
— Как по-вашему, она свободна? — полюбопытствовала Феба прислушиваясь.
— Вполне возможно, — кивнул я. — В лагере сейчас не так много рабынь.
— Как Вы думаете, что он делает с ней? — спросила она.
— Использует её, как владелец, — пожал я плечами.
— Вы думаете, что она сейчас связана? — не отставала от меня служанка.
— Я бы этому не удивился, — усмехнулся я.
Женщина задрожала и, густо покраснев, опустила взгляд. Это известный факт, что применение ограничивающих свободу устройств, приводит к увеличению получаемого во время секса удовольствия, причём как в физическом, так и в психологическом его аспекте.
— Женщины, которых я видела в этом лагере, — заметила Феба, — не показались мне слишком разодетыми.
— Они — пленницы сильных мужчин, — пожал я плечами.
Леди Феба ещё некоторое время вслушивалась в отчаянные крики девушки.
— Она влюблена, — заключила моя служанка.
— Подозреваю, что ей не предоставили большого выбора, — заметил я.
— Тем не менее, она влюблена, — стояла на своём Феба.
— Возможно. Но я нисколько не сомневаюсь, что теперь её судьба будет связана с ошейником, — улыбнулся я.
— Так же, как и моя, — смело заявила моя служанка.
— Ты уже — пленница и служанка. Причём полная служанка, — напомнил я.
— Я готова пойти дальше, — призналась она, — к моей следующей и последней ступени, к статусу рабыни.
— Ешь, не отвлекайся, — посоветовал я.
— Да, Господин, — отозвалась Феба.
Я снова вспомнил женщин из «Кривого тарна». У них неплохо получилось стоять на коленях, расставив ноги, почти как у рабынь. Лиадна преуспела в их воспитании. Конечно, я хотел бы, чтобы они узнали не только что такое рабская дисциплина, но и изучили кое-что из искусств доставления удовольствия мужчинам. Но, не всё сразу. Лиадну, саму нельзя было отнести к слишком опытным рабыням. Помнится, она была поражена, обнаружив, что её можно использовать со скованными цепью щиколотками. Однако она всё же была на целые вселенные выше простых свободных женщин по части чувственности и страстности. Но что она могла показать им всего за три дня? Конечно, что-то могла, например, как сложить губы рабыни или научить их не лежать бревном под мужчиной. Надеюсь для моих целей, этого будет достаточно. Косианские вояки из передовых линий, вынесшие на себе основную тяжесть яростных, но бесполезных штурмов, как мне казалось, не будут слишком недовольными обнаружив в промежутке между атаками, рядом с собой женщин, особенно нагих и закованных в цепи.
— Она затихла, — отметила Феба.
— Вероятно, он решил дать ей отдых, — пожал я плечами.
— Что это? — вдруг спросила она, поднимая голову и прислушиваясь.
— Боевые трубы, — пояснил я и, поднявшись, вышел из палатки.
Женщина последовала за мной. Из палаток показывались и другие обитатели окраины лагеря.
Со стороны Форпоста Ара долетали хриплые трубные звуки.
— Похоже, ночной штурм, — пробормотал я.
Взоры всех, кто покинул палатки, были обращены к городу. С этого места было видно множество огней. Скорее всего, это горели вязанки хвороста, подожжённые и сброшенные со стен защитниками города, чтобы подсветить штурмующие колонны.
— Должно быть в городе ещё остаётся много женщин, — предположила вставшая рядом со мной Феба.
— Несомненно, — кивнул я.
— Как им, наверное, страшно, — вздохнула она, — слышать такие сигналы.
— Возможно, — не стал спорить я.
— Я видела здесь множество лагерей работорговцев и их агентов, а ещё клетки и рабские фургоны, — сообщила мне моя служанка.
— Да, я тоже их видел, — сказал я.
Разумеется, что женщины захваченного города, окажутся среди самых завидных трофеев. Конечно, женщины Форпоста Ара, даже самые молодые и самые красивый, сейчас могут быть бледными, изнурёнными и худыми, но вода и рабская каша, в случае необходимости, доставленные прямо в желудок через шланг, должны быстро вернув былой румянец на лица и округлив их фигуры, подготовить их к торгам. Женщины, конечно, превосходные приобретения и подарки.
Некоторое время мы вслушивались в рёв далёких труб, и наблюдали крохотные огоньки под стенами. Потом зеваки, один за другим, начали расходиться по своим палаткам. Это была всего лишь ещё одна попытка штурма, неудачная, и не более того.
— Там гибнут мужчины, — задумчиво проговорил я, глядя в сторону Форпоста Ара.
— Мне страшно, — призналась Феба.
— Пойдём в палатку, — сказал я, и мы, снова оказавшись внутри, в полной тишине, доели наш ужин.
— Не пытайтесь войти в город, — попросила меня Леди Феба.
— Уверен, твоё бедро будет хорошо выглядеть, привязанное к столбу в ожидании клейма, — заметил я.
— Господин? — удивлённо вскинулась она.
— Главное не дёргайся, когда к тебе прижмут железо, — посоветовал я.
— Вы собираетесь поработить меня? — спросила она.
— Это просто совет на будущее, — пояснил я.
— Вы планируете оставить меня! — догадалась женщина.
— Я не знаю, увижу ли я тебя снова или нет, — пожал я плечами.
— Не пытайтесь войти в город! — взмолилась Феба.
— Иди сюда, — подозвал я, и добавил: — На коленях.
Женщина подползла и встала на колени около меня.
— Сложи руки на затылке, — велел я, — и не вмешиваться.
— Что Вы собираетесь делать? — удивлённо спросила она.
— Привстань на коленях, — скомандовал я.
— Что Вы собираетесь делать? — повторила Феба свой вопрос.
— Этот предмет одежды, который Ты носишь, — сказал я, — на самом деле называется чатка, я собираюсь разрезать её и превратить в две рабских полосы.
Я подтянул длинную полосу, свисавшую перед поясом спереди, и бывшую прежде длиной до середины голени вверх, оставив приблизительно восемнадцать дюймов свободной длины. Теперь чатка свисала петлёй между её ног, и я недолго думая отрезал ткань позади и немного ниже пояса. Затем я развернул женщину спиной ко мне и сделал то же самое, что и с передней частью. Теперь моя служанка носила две рабские полосы, дюймов по восемнадцать каждая, заправленные под пояс спереди и сзади.
— Повернись ко мне лицом, — приказал я.
— Что Вы наделали? — спросила Феба, повернувшись и оставаясь на коленях.
— Именно то, что Ты подумала, — усмехнулся я.
— Вы лишили меня прикрытия снизу! — воскликнула она.
— Правильно, — кивнул я.
— Верните его на место. Немедленно! Там ещё осталось достаточно ткани! — потребовала женщина и, осёкшись, добавила: — Пожалуйста!