— Эй, позади их укреплений, как мне кажется, собираются косианцы, — сообщил мужчина, по-видимому, наблюдатель.
— Утренний штурм, — устало вздохнул другой.
— Незнакомец, — обратился ко мне мужчина, который говорил мне о чести, — знай, что Ты был оставлен в живых, только потому, что вошёл в город, под белым флагом. И, вынужден признать, ещё немного и всё могло закончиться иначе. Однако теперь, под его эгидой, Ты в такой же безопасности, как если бы находился под защитой железных стен. Честь Форпоста Ара ещё чего-то стоит. Я даю тебе право выбора, если хочешь, можешь вернуться к своим с Коса.
— Отведите меня к Амилиану, — устало попросил я.
— И всё же, я думаю, что Ты — шпион, — вздохнул он.
— Я не шпион, — в который раз повторил я.
— Надеюсь, Ты понимаешь, что как только тебя уведут к Амилиану, то Ты утратишь защиту флага, под которым пришёл? — осведомился мужчина.
— Я это отлично понимаю, — заверил его я.
— Отведите его к командующему, — приказал он.
— Дайте мне хоть что-то из одежды, — попросил я, как только меня отвели от бойницы, — хотя бы лоскут моей туники, чтобы прикрыться.
— Собрался уже большой отряд косианцев, — сообщил наблюдатель.
— Ты пришёл как шпион, — сказал мне солдат. — Вот, как пойманный шпион Ты и пойдёшь к Амилиану.
Чьи-то руки плотно сомкнулись на моих плечах.
— Уведите его.
11. Амилиан
— Сюда, — приказал мне мужчина.
Меня заставили встать на колени на какую-то твердую поверхность, скорее всего кафельный пол. Белую ткань, которую я использовал в качестве флага перемирия, наконец-то сняли с моей головы. Несколько инов я моргал глазами, потом осторожно осмотрелся вокруг.
Я стоял на коленях, на полу, действительно покрытом кафелем, перед высоким стулом, стоявшем на возвышении. С одной стороны от стула и немного ниже, на одной из широких ступеней, на коленях стояла бледная белокурая рабыня, одетая в короткую тунику.
— Оставь нас, Ширли, — приказал мужчина сидевший на стуле.
— Да, Господин, — сказала девушка.
Голова невольницы была отвернута в сторону от меня. Я был свободным мужчиной и, посмотрев на меня без разрешения, она могла быть наказана. Рабыни, конечно, иногда делают это, например, на улицах рассматривая раздетых пленников, формально считающихся свободными людьми, иногда даже насмехаются над ними, но вряд ли они посмеют сделать это, без разрешения, и тем более на глазах своих владельцев.
Имя «Ширли», кстати, земное женское имя, но я подозревал, что эта рабыня к Земле никакого отношения не имела. Во всяком случае, характерного акцента я не заметил. Конечно, могло быть и так, что она землянка, просто провела на Горе довольно много времени. После нескольких месяцев зачастую становится крайне трудно отличить землянок от гореанок, по крайней мере, без тщательного изучения их тел. Например, женщин родившихся на Земле, выдают пломбы в зубах и шрамы от прививок, а по команде встать на колени они делают это несколько иначе, видимо в силу своего происхождения. Мужчины на Горе иногда дают земные имена гореанским девушкам, поскольку считают их превосходными рабскими кличками. Для гореанского уха, такие имена, как Джин или Джоан имеют экзотический аромат, и расцениваются как пригодные имена для рабынь, доставленных из таких далёких и таинственных мест как Теннеси или Орегон. Сами девушки, оказавшись на Горе, приходя к пониманию чувственного подтекста звучащего в их именах, тоже перестают рассматривать их с точки зрения простого и обычного слова, но начинают, во многом как и гореане, относиться к ним, как к волнующим и красивым именам, и даже упиваются ими, и как превосходные рабыни пытаются соответствовать им. Само собой, они осознают, что теперь носят их только, как рабские прозвища, и только желанием рабовладельца.
Это правда, что земные женщины расцениваются гореанами, поголовно как рабыни, но, на мой взгляд, по крайней мере, в настоящее время, в действительности в этом нет ничего особенного, ибо гореанки ими рассматриваются точно так же. Я окинул взглядом фигуру проходившей мимо меня девушки. Она была очень худой. Подозреваю, что прежде эта красотка была намного полнее, соблазнительнее чувственнее. Это было ещё одно подтверждение того, недостаток пищи в Форпосте Ара становится всё острее. Впрочем, её, как и других таких же как она, можно было несложно и достаточно быстро возвратить к их прежней желанности. Надо просто восстановить надлежащую диету. Подобными средствами розничные работорговцы готовят женщин, ещё и благодарящих их за еду, чтобы они принести более высокие прибыли на рабских прилавках. О том, что Ширли — блондинка можно было только догадываться по короткому ёжику коротко состриженных и начинающих отрастать волос. Подозреваю, что в данный момент в городе трудно будет найти неодстриженных женщин, даже среди свободных. Понятно, что в случае с рабынями, их вообще никто не спрашивал, их волосы были просто взяты у них. С другой стороны, свободные женщины обычно жертвуют свои волосы, как вклад в защиту города.
— Слушаю тебя, — сказал человек, сидевший на стуле.
Это был явно очень крепкий мужчина, хотя и выглядевший сильно утомленным. Его лоб был скрыт под окровавленной повязкой. Судя по всему, до начала осады он был весьма красивым мужчиной. На его коленях я увидел вскрытую курьерскую сумку, и тубус с письмом, взятый из моего рюкзака. Он по-прежнему был запечатан лентой и воском с оттиском печать Гнея Лелиуса, регента Ара.
— Вы Амилиан, командующий Форпостом Ара? — уточнил я.
— Да, — ответил он, пристально глядя на меня.
Я посмотрел вслед выходящей из зала рабыне, которая на мгновение обернулась и украдкой окинула меня взглядом. Мужчина на стуле улыбнулся.
— Она посмела рассматривать тебя? — осведомился он.
— Нет, — ответил я.
— Какие же они все любопытные, — покачал он головой.
Я благоразумно промолчал.
— Ширли! — не оборачиваясь, чтобы посмотреть на неё, окликнул мужчина свою рабыню.
— Да, Господин? — отозвалась она, выглядывая из двери в боковой стене.
— Напомни мне, сегодня вечером, чтобы я наказал тебя, — приказал он.
— Да, Господин! — всхлипнула рабыня и выскочила из комнаты.
— Женщины, — пожал я плечами. — Они ничего не могут поделать с собой.
— Я ничего не имею против того, что она сделала это, — сказал Амилиан. — Однако за это её положено выпороть.
— Понимаю, — кивнул я.
— Дисциплину следует поддерживать даже в трудные времена, — развёл он руками, — особенно в трудные времена.
— Несомненно, — поддержал его я.
— Ты знаешь, где мы находимся? — поинтересовался он.
— Нет, — ответил я.
— Мы в цитадели, — сообщил командующий.
— Я предполагал это, — кивнул я.
В конце концов, где ещё было бы уместнее всего разместиться штабу городской обороны.
— Если верить тому, что Ты сказал моим людям на стене, тебя зовут Тэрл из Порт-Кара, не так ли? — спросил он.
— Я — Тэрл из Порт-Кара, — представился я.
— И Ты утверждаешь, что был курьером регента? — добавил он.
— Я и есть курьер регента, — заявил я. — И почему я всё ещё раздет и закован в цепи?
— А тебе не кажется странным, что регент решил использовать в качестве курьера кого-то из Порт-Кара? — уточнил Амилиан.
— Конечно, это действительно несколько странное решение, — вынужден был признать я. — Но я доставил ему письма от Дитриха из Тарнбурга. Возможно, регенту показалось разумным, что я мог бы таким же образом послужить и Ару.
— Дитрих, Тарн из Тарнбурга? — переспросил командующий.
— Возможно, некоторые называют его этим прозвищем, — кивнул я. — Однако я никогда не слышал, чтобы он сам использовал это выражение применительно к себя. То же самое касается и людей достаточно близких к нему. Я даже не уверен, что его сколь-нибудь заботит это.