Конечно, теперь от её волос остался только короткий неровный ёжик.
Снаружи донёсся тихий звук, возможно, кто-то прошёл мимо двери по коридору. Судя по моим ощущениям, как раз приближался полдень.
— Продолжая, — сказал я.
— Я осмелела. Я была богата. На моих глазах и к моему удовлетворению, Форпост Ара слабел день ото дня. Зато после того как он пал, я была бы в безопасности! А ещё у меня появилась бы возможность отомстить моим врагам!
— Вот только город, скорее всего, был бы разрушен, — заметил я.
— Ну и что, в любом случае, моя месть свершилась бы, — зло проговорила она.
— Понятно, — хмыкнул я.
— Кроме того, если Ты помнишь, я оставила за собой право отбора нескольких женщин в качестве моих личных рабынь, — напомнила мне Клодия.
— Соперницы? — уточнил я.
— Конечно, — усмехнулась она.
— Это те, кого Ты хотела бы потом продать мужчинам?
— Именно, — кивнула женщина. — И это удовольствие наверняка осталось бы моим, даже если бы Форпост Ара сожгли дотла, а оставшийся от него пепел засыпали солью!
— Конечно, — вынужден был согласиться с ней я.
— В ту ночь, я снова пришла на стену, как уже делала очень много раз, — продолжила свой рассказ шпионка. — На сей раз бумаги, спрятанные в моей корзине, касались обороны больших ворота, расписания дежурств часовых, расположения их постов и тому подобного. Я выставила корзину за стену, через ту же самую бойницу, что и всегда, и начал опускать её. Я даже делала вид, что очень ослабла и, идя по стене, немного покачивалась и запиналась, как будто меня шатало от голода. Мне казалось, что у меня получалось неплохо. Всё моё внимание было на верёвке и корзине, когда я почувствовала, вокруг моей шеи затянулась верёвочная петля, и меня отдёрнуло назад. «Не шуметь», — скомандовал мне голос. Скорее всего, я не смогла бы издать даже тихого писка, настолько туго затянулась петля. Я хотела было выпустить корзину, но я не успела этого сделать. Мужчин было трое. Пока один из них держал меня, второй перехватил верёвку из моих рук. В руке у третьего был потайной фонарь. Я даже не слышала, как они подошли ко мне. Им хватило мгновения, чтобы при свете фонаря обыскать корзину и обнаружить под тканью и деньгами, спрятанные там бумаги. Их смысл был понятен, и меня немедленно раздели. Веревка, на моей шее стала поводком. Мою одежду бросили в корзину и спустили со стены. Сомневаюсь, что смысл подобного сообщения был не понят теми, кто стоял внизу. Верёвку вытянули наверх, отвязали от корзины и использовали, чтобы связать меня. Они плотно притянули мои руки к бокам и обмотали верёвкой, сделав наверное не меньше сотни витков. Думаю, тебе трудно будет понять, насколько беспомощной я себя почувствовала. Меня отвели в мой дом, где перевернув всё вверх дном, нашли мои деньги и драгоценности, а так же черновики моих следующих отчётов и письмо о признании моих заслуг. Потом меня поставили на колени, в том же виде, в каком я была, голой, связанной и на поводке, перед Амилианом. Перед ним были выложены доказательства моей вины, и те что взяли из корзины на стене, и те, что нашли в доме. Той самой ночью меня бросили в эту камеру.
— И теперь Ты ожидаешь, что решат те, кого Ты предала? — осведомился я.
— Да, — ответила Клодия, и в голосе её слышались нотки ужаса.
Из-за двери донёсся звонкий металлический звук. Похоже, кто-то поставил кастрюлю на каменный пол.
— Ну а Ты сюда как попал? — поинтересовалась она моей историей.
— Я — курьер Гнея Лелиуса, Регента Ара, — ответил я, — только меня приняли за шпиона.
Теперь я был окончательно уверен, что измена в Аре, гнездилась в самых высших эшелонах власти. Я был убеждён, что настоящее сообщение регента было изъято из курьерского тубуса, если оно там вообще лежало. Заменили либо содержимое или сам тубус. Конечно, лично я не видел, как регент поместил в него письмо и опечатал его. В конце концов, в этом не было ничего необычного, ведь курьеры обычно не присутствуют при такой процедуре, особенно в такие времена. Нет никакого смысла посвящать их в государственные секреты. Обычно они просто получают запечатанное письмо или закрытый тубус, от того кто отправляет корреспонденцию, или от его подчиненного, и сразу же отправляются в путь.
— Нет! — воскликнула моя сокамерница. — Ты врёшь! Ты пытаешься выгородить себя! Ты, такой же шпион, как и я!
— Возможно, — не стал спорить с ней я.
Заслонка на смотровом окошке двери скользила в сторону. Леди Клодия моментально вскочила на ноги и, подбежав к двери, бухнулась на колени в нескольких футах перед ней, так чтобы её легко было рассмотреть через окошко.
— Вставай на колени рядом со мной, — напряжённо шепнула она. — Нас кормят только один раз в день!
Я не увидел никого в смотровом окошке, и остался сидеть на прежнем месте.
— Вставай же, — взмолилась Леди Клодия.
Как раз в этот момент я услышал, как по ту сторону двери кто-то передвинул табурет или подставку. Мгновением спустя я увидел маленькую голову, появившуюся в отверстии, принадлежавшую ребенку или женщине. Я смог рассмотреть немногое, но этого мне хватило, чтобы сделать вывод, что в окошко заглядывает владелица очень привлекательной головки, плотно обмотанной белым тюрбаном, глубоких глаз, и прекрасного тонкого носика, в данный момент по самую переносицу спрятанного под вуалью.
— Я вижу, Леди Клодия, — донёсся из-за двери насмешливо-удивленный женский голос, — что вам сегодня не будет столь одиноко как прежде.
— Слава Ару! — испуганно закричала Леди Клодия, а потом оборачивалась ко мне и зашипела. — Становись на колени рядом со мной или мы останемся без еды!
Я опустился на колени около неё, и женщина за дверью засмеялась.
— Шпионы! — презрительно бросила она.
Я понимал, что не смог бы просунуть руку сквозь это смотровое окошко, насколько оно было узким.
— Слава Ару, — произнесла женщина за дверью.
— Слава Ару! Слава Ару! Слава Ару! — прокричала Леди Клодия, и уставилась на меня безумными глазами.
Я молчал.
— Пожалуйста! — простонала женщина.
— Слава Ару, — повторил я три раза.
Женщина позади двери рассмеялась. Честно говоря, в этот момент больше всего я жалел, что у меня не было шанса дотянуться до неё. Маленькая, покрытая тюрбаном и вуалью головка исчезла из открытого окошка, а чуть спустя нижняя заслонка скользнула в сторону, и сквозь неё в камеру въехала кастрюля с водой. Леди Клодия, вскочив на ноги, забрала и отнесла её к правой стене камеры, где вылила в маленькую мелкую ёмкость цистерне. Потом моя сокамерница вернулась к двери и просунув кастрюлю обратно вернулась на прежнее место и встала на колени. Мне не показалось вероятным, что я смог бы сейчас, просунув руку сквозь нижнее отверстие, схватить лодыжку или запястье. Однако тут было над чем подумать. Надзиратель мужчина, человек наверняка высокорослый, мог бы одновременно видеть сквозь окошко меня стоящего на коленях и пропихнуть ногой кастрюлю в нижнее отверстие. Женщине для этого не хватало роста.
Голова надзирательницы снова появилась в окошке.
— Кастрюлю для еды давай, — скомандовала она.
Леди Клодия немедленно метнулась к стене и принесла оттуда неглубокую кастрюльку, поставив её футах в пяти перед тем местом, где она стояла на коленях прежде и встала снова. Похоже, что её хорошо выдрессировали на этих процедурах кормёжки. По-видимому, выставить кастрюлю заранее, прежде чем получено разрешение, могло быть расценено как самонадеянность и привести к голодовке вплоть до следующего полудня.
— Вы симпатичны, голая Леди Клодия, — насмешливо протянул голосок из-за двери.
Моя сокамерница, закусив губу, подавила рвущийся наружу плач.
— Слава Ару! — уже совершенно серьёзно произнесла женщина позади двери.