— А кто же тогда это? — полюбопытствовал парень.
— Не знаю, я пока не назвал её, — пожал я плечами.
— А кем она было прежде? — не отставал он.
— Не стоит интересоваться рабынями, — усмехнулся я.
— Где же тогда Леди Клодия, предательница? — удивился парень.
— Понятия не имею, — пожал я плечами.
— Значит Каледоний прав, — пробормотал он. — Вы не Марсий.
— Правильно, — подтвердил я. — Я не Марсий.
— Но, тогда кто Вы? — растерянно спросил он.
— Тот, кого вы признали своим капитаном, — напомнил я.
— Так точно, Капитан, — гаркнул юноша, вскидывая свой арбалет в воинском приветствии.
Я послал его с приказами на стену, потребовав, чтобы он вернулся ко мне сразу, как только сможет, после передачи распоряжений командирам на местах. Мой посыльный бросился вниз по правой лестнице.
Я же снова уделил внимание рабыне. Первым делом, я развязал узел того шнура которым были связаны её маленькие хорошенькие лодыжки. Потом, закрепил освободившийся шнур на верёвках на её спине. Как раз в тот момент появился второй паренёк, служивший моим посыльным на восточной стене. Он тяжело дышал после быстрого подъёма на верхнюю площадку.
— Мы отступаем! — сообщил он, едва отдышавшись.
Я ожидал его известия. Он, кстати, тоже был поражён, увидев здесь рабыню.
— Это не Леди Клодия, — успокоил его я. — Это всего лишь безымянная рабыня.
— Там снизу кричат, — сказал парень, не обращая больше никакого внимания на женщину. — Ворота — разбиты!
Я отправил его с распоряжением на стену, с тем же наказом, что дал его другу, вернуться ко мне как можно скорее.
Когда посыльный исчез, я подошёл к краю стены и окинул взглядом раскинувшуюся передо мной картину. Выжженная, выровненная земля, забитая осадными машинами и войсками. Громады и руины зданий вдали. Столбы дыма всё ещё поднимающиеся над восточной частью города. Пожары бушевали в городе в течение многих дней. Отсюда я мог рассмотреть даже внешнюю стену. Точнее то, что ещё недавно было стеной, а теперь лишь её остатками. Затем, я медленно, спустил флаг Форпоста Ара с флагштока цитадели. По крайней мере, это не будет сделано косианцами. Никакого другого на его место я не поднял.
— На западе мы отступили уже до западной лестницы надвратной башни, — сообщил мне юноша, прибывший с западного прохода.
— Возьми рабыню, — велел я, — и отведи её на центральную площадку над воротами. Там в стене найдёшь рабские кольца. Поставь девку на колени и привяжи к одному из них поводком.
Такие кольца — обычны в общественных местах гореанских городов. Своеобразное удобство. Даже если рабыню редко привязывают к ним, всё равно она видит их, и это имеет свойство производить на неё психологический эффект. Она знает, что кольца предназначены для привязывания таких как она. Конечно, здесь, в цитадели, такие кольца, хотя по традиции, называемые рабскими, могут служить разнообразным целям. Они здесь вовсе не для того, чтобы, прикованных цепью здесь невольниц могли взять на мехах при лунном свете прогуливающиеся мужчины или свободные от вахты часовые. Их могут использовать, например, чтобы закрепить катапульту, дабы удержать её, от опрокидывания в момент выстрела, или привязать сторожевого слина, и приковать пленников.
— Потом возвращайся к своим товарищам, и жди моего сигнала. Он появится на центральной платформе за зубцами верхней стены.
— Есть, Капитан, — отозвался он, и скомандовал рабыне: — На колени, женщина!
Рабыня с трудом вскарабкалась на колени.
— На ноги, женщина, — приказал парень.
Та, что прежде была Леди Публией, поднялась на ноги и, покачиваясь, замерла в ожидании следующей команды. Было заметно, что стоять её было трудно. Ничего удивительного, ведь она не пользовалась ногами в течение довольно долгого времени, да и её щиколотки, были связаны.
Тогда юноша, видя её затруднение, взялся за поводок вплотную к ошейнику, чтобы, в случае необходимости, поддержать её, не дав упасть, и быстро потащил спотыкающуюся девушку за собой. Конечно, он был в том возрасте, когда мальчик только начинает становиться мужчиной, а она была уже выросшей, полностью созревшей красоткой, однако в соответствии с решением природы, его рост и сила, заметно контрастировали с её лёгкостью, деликатностью, нежностью и красотой, так что ему не стоило большого труда непринужденно управиться с ней.
Один раз рабыня чуть не упала, потеряв опору, и ударившись в правую сторону каменной стены огораживавшей лестничный пролёт, но юноша, без особых усилий удержал её на ногах, и через мгновение снова повёл на коротком поводке, к линии колец.
Я обернулся и столкнулся взглядом с другим парнем, моим посыльным с восточной стены, который как раз поднимался на верхнюю площадку стены из восточной башни.
— Флаг! — закричал он.
— Держи его, — сказал я, вручая ему сложенное знамя. — Однажды он снова будет развеваться здесь.
В глазах мальчишки сверкнули слёзы.
— Возвращайся к своим товарищам, — приказал я, — и жди моего сигнала. Это будет дано из-за этих стен.
Посыльный поспешил на стену.
Взглянув в сторону западного прохода, я увидел другого парня стоявшего позади строя мужчин державших оборону центрального прохода. Его присутствие там сообщило мне, что рабыня, упакованная в верёвки так, что они почти полностью скрыли её красоту, стояла сейчас на коленях у рабского кольца, позади верхних зубчатых стен. Посмотрев на восток, я различил фигурку другого моего посыльного, сжимавшего в руках флаг. Он, тоже, оглядывался назад к центральному проходу, в ожидании моего сигнала.
Мне важно было скоординировать вывод войск с обоих флангов, и сохраняя баланс сил, не дать косианцам ударить в тыл одного из отрядов. Кроме того, я надеялся, что смог бы купить для них некоторое дополнительное время, за то, что могло показаться косианцам завидным призом, захват командующего обороной стены. На мой взгляд, это могло бы быть вдвойне интересно для них, учитывая те потери, которые они понесли за сегодняшний день.
Внизу, подо мной, раздавались звуки гнущихся и ломающихся створок ворот, удары тарана, стон и треск дерева. Наконец, я спустился в центральный проход. Тут хватало израненных тел, как в любом другом месте стены. Косианцы лежали вперемешку с защитниками цитадели. Раненный косианец, увидев меня, попробовал было подняться на ноги. Он был весь покрыт запёкшейся кровью. Она была даже в его бороде. Свой шлем, он где-то потерял. Клинок ему удалось поднять с большим трудом.
— Как дела на Косе? — осведомился я у него.
— Замечательно, — прохрипел раненый.
— Опусти меч, — предложил я.
Он на мгновение задумался, а затем, пожав плечами, разжал пальцы. Он всё равно едва мог держать оружие. Пинком ноги я отшвырнул клинок подальше от него.
— Кажется, сегодня ваш день, — заметил я.
— Так, оно и есть, — прошептал он.
— Отдыхай, — бросил я ему, и косианец привалился спиной к стене, неподалёку от одного из колец.
И справа и слева до меня долетал звон мечей и удары стали по щитам.
Я подошёл к рабыне, стоящей на коленях в проходе, лицом к каменной стене. Она вынуждена была держать голова сильно склонённой влево, настолько близко к кольцу был привязан ошейник. Похоже, у этого паренька несмотря на его юный возраст, имелось инстинктивное чутьё того, как следует обращаться и владеть женщинами.
Я снял шнур, которым первоначально были связаны её ноги, и который сам же и развязал, закрепив петлей его на верёвках за спиной девушки, и положил его около себя на камне. Потом, взяв рабыню за запястья, начал покручивая её руки под веревками, не обращая внимания на стоны и хныканье, сводить их вместе у неё за спиной. Наконец, когда запястья девушки пересеклись, я связал их шнуром, её руки при этом по-прежнему оставались под витками длинной верёвки, один конец которой я тут же слабил и привязал к кольцу. Второй конец я тоже ослабил, и подсунул его под нижние витки на талии. Невольница, что-то жалобно хныкала с явно вопросительными интонациями. В конце я отвязал поводок от кольца и, поднял её на ноги, повернул несколько раз, разматывая часть веревки, при этом держа женщину ближе у краю прохода. Она стояла очень неустойчиво.