И там, где ещё миг назад стоял купол, воздух прошил плюющийся свинцом риннолёт.
В одно из зданий на площади ударила ракета.
Карун взвыл, неистово сгребая меня в охапку, подминая под себя. Может быть, мы оба вопили, но я ничего не помню. Всю площадь окатило градом пуль, а следом посыпались огромные куски живого стекла, разлетающиеся на миллиарды частей…
— Хийятааааааа! — Харт не просто орал, но это был крик какой-то особенный, словно бы он кричал к самому Острову и Телу напрямую, — Поднимааааай егоооооо!
Рушащиеся обломки купола каким-то образом обходили его, и Харт стоял среди всего этого разора, как скала среди бури. Но нам было некуда деваться, некуда укрыться — покатые, как галька, ледяные осколки — каждый размером с фалангу пальца — врезались в нас с Каруном отовсюду, как океанический прибой, как цунами… мы закрывались руками и летели на землю, но это было почти бесполезно, и я ничего не разбирала в этом хаосе. Грохот рушащегося здания и тучи обломков заволокли площадь.
Ещё миг или два осколки тарахтели по нам и по земле, как высыпаемый лопатой щебень…
— Где он?!
— Я его не вижу!
В городе отовсюду раздавались крики. Где-то вдалеке снова раздалась пулемётная стрельба. Карун выругался так витиевато и смачно, что у меня уши завяли. Завяли бы, кабы не всё это…
— Ты в порядке?! Ты не ранена?!
— Нет! Нет, я цела… всё хорошо.
Осколки купола не резали и не могли убить — не зря же на эту технологию бризы положили столько сил! Очевидно, при нарушении целостности объекта части квазистекла вели себя как гель или что-то вроде того — сворачивались в «капли». Мы не были ранены, хотя синяков получили изрядно. Из-за моего шиворота сыпались холодные, скользкие кусочки…
Над городом выло что-то вроде сирены. Харт тревожно метался по площади, крича в пустоту — я уже сообразала, что Серая Тучка, сидящая в кресле оператора, слышала его при этом, как голос в трубке телефона.
Поднять Остров. Зайти в облако. Команда на исцеление. Проверка систем жизнеобеспечения.
В городе гремело, зверем выл пущенный на волю высотный шквал, в воздухе через площадь неслись гарь, цементная пыль, одинокие ледяные капли дождя и целые облачные пряди. Карун напряжённо вслушивался в ревущий над городом ветер, вой сирены, и уже через миг я различила в этом шуме ровный гул приближающегося мотора. Кричали люди, кто-то звал на помощь в развалинах. Харт слышал это не хуже нашего. Воя, как от боли, он кинулся в операционную башню. Рванув с места, Карун неожиданно схватил за грудки.
— Пистолет!!! Отдай моё оружие!!!
Харт был далеко не малого роста, но от такого манёвра его ноги легко оторвались от земли. Он опешил. Его лицо ещё мгновение не выражало понимания, а потом исказилось.
— Чтоооо?! — гневно заорал он в ответ, отбиваясь.
— Тащи его сюда! — вопил Карун, — Пули «треккеда» пробьют корпус аппарата!!! Скорее, Тень тебя порви, рыжий, скорее!!! Я пробью двигатель!!!
Харт оцепенел. Потом, на мгновение, он дал «тягу» и увернулся из хватки Каруна.
Они замерли друг перед другом — один на земле, другой в воздухе. Миг, другой, а потом в мир словно ворвались все прежние звуки — крики раненых, свист ветра, голоса горожан, бегущих к площади… и летящий всё ближе рёв мотора.
— Мы погибнем, — сказал Карун хрипло, но безучастно, — Ещё одна ракета в Тело. На борту их ещё три.
Лицо Харта осталось неподвижным. Он резко повернулся и взмыл к операционной башне. Стеклистый снег разбитого купола катился по площади…
Риннолёт заходил на следующий заход. Миг спустя Харт появился в окне подсобки.
— Лови.
В обоих руках Мастера — по длинноствольному пистолету. Оба ствола глядели на Каруна. Карун легко поймал «табельник» в воздухе, а на Харта и его оружие даже не взглянул.
— Санда. Назад!
Ледяной голос выпущенной из ствола пули. Она не терпит возражений. Она их не понимает. Я застыла. Я поняла, что он решил.
— САНДА!
Я отступила на шаг. Но больше ступить не могла. Грохот чего-то рушащегося…
Он больше не оглядывался. Он деловито шагал на самую середину площади. Риннолёт взмыл над домами. Опять застрочил пулемёт. Дорожки взорванных плиток летели на него — фонтаны пыли и мелких осколков, следы червей, прогрызающих площадь. Карун стоял, чуть раставив ноги, и стрелял — прямо на их пути. Я сроду не видела, чтоб он пускал больше одной пули в одну цель.