После Лавиньи я часа два сидела в «управлении», помогая Мастеру Горранну с рассчётами. Пожилой кватеронец математику любил ещё менее моего, а шаткая экономика общины всё-таки требовала контроля. Да и то сказать — люди, с которыми Горранн вёл торговлю, были хоть и «серые», но всё-таки аллонга, и наши трёхчасовые рассчёты с машинкой могли проделать за несколько минут в уме. В общем, того и гляди, надуют, а до тебя лишь к вечеру дойдёт… Практически нет на свете не-аллонга, который бы решился на равных тягаться с этими людьми, для этого нужна либо непомерная наглость, либо глупость — отчасти поэтому придуманное аллонга расофильское движение не имело успеха в шоколадной среде. А хупара отнюдь не глупы — как об этом думают некоторые белые, они лишь развиты в ином, помимо математики, направлении. Более того, в силу природной философичности и неамбициозности они куда мудрее аллонга, итак никто из них не горит желанием состязаться в «равенстве» на заведомо проигрышных условиях. Добиться такого «равенства» можно либо надрывом хупарских сил, либо унизительным подыгрыванием со стороны белых — а какое в таком случае равенство может получиться? Сплошной компот из разочарований и озлобления.
И наверное, подумалось мне вдруг, настолько непохожие расы можно было уравнять только при помощи рыжих. Как это у них там, за Барьерным, получалось? Я так и не успела понять. Хотя смогла заметить, что и в Горах люди были заняты лишь тем, для чего их создала природа. Вот же Тень. Никуда не попрёшь. В этом и заключена высшая социальная мудрость. Когда Боги-Братья придумывали этот Мир, они (при всём недостатке соображалки — как об этом пишут в книгах Адди-да-Карделла) тоже были отнюдь не дураки. Их Мир гармоничен сам по себе. Но в этом, может быть и беда — даже удали Создатель всякое упоминание о КНИГЕ О ДЕЛАХ ДОСТОЙНЫХ из истории Мира, большинство аллонга не поймут, зачем в этой красивой и самодостаточной структуре какие-то рыжие летающие люди. Кто они? Мозги? Слуги-помощники? А цель? Функция? Природа обеспечения?..
А кто мы, в самом деле? Рождённые Создателем на истребление и вечную войну… Похожие и неуловимо отличные от иных людей. Что мы должны были принести в Мир? Что мы можем нести в него во что бы то ни стало?
Пока мы считали деньги, мне заодно наконец удалось развести лидера посёлка на интересовавшую меня тему. В прошлый раз мы её не закончили… Ближе к вечеру да Луна снова появился на горизонте. Мы с Горранном вынуждено прервали беседу. Мой горячий сожитель сел возле меня и живо улыбнулся. От Мара пахло випивкой.
— Санда, ты не передумала? Я был неправ, перегнул… Прости меня! Но поехали на твои Холмы!
— Сейчас? Ты с ума сошел! Да на песке ещё можно воду кипятить!
— Сейчас. Ты же обещала. Уже вечер. Поехали, ну же…
Что за ребячество, в конце концов. Он вообще в состоянии вести себя как мужчина, а не как сопляк с прищепкой на одном месте? — с новой волной раздражения подумала я. Но вопрос был, конечно, риторический. Если ему почему-то не терпится вытащить меня из посёлка, надо придумать для этого какую-то более вескую (хотя бы более романтическую!) причину. Нас свалит солнечным ударом. А уж ехать в ночную поездку с подвыпившим кавалером — удовольствие вовсе сомнительное!
— Нет, — сказала я, — Мар, мы там изжаримся.
Снова ничего не добившись, да Луна заломил руки — и ушёл. Я посидела в задумчивости, а потом извинилась.
— Горранн, я пойду. Давай мы ещё вернёмся к этому вопросу, ладно? Спасибо за рассказ.
Домой я не пошла. Я слонялась по Тер-Карелу дотемна и даже дольше. Танцев не было, мы договорились устроить их завтра, и Кайр убежал к Полпальца репетировать новую пьесу. Лавинья сидела с детьми у Горранна. Дилан и СЩрран, как мне кажется, обретались там же. Тер-Карел постепенно затих. Погасли огни на главной улице, уютно теплилась жизнь в домишках и брошенных мобилях, обшитых Тень знает чем, кое-где светились огоньки, играла музыка, доносился хрип телевизоров… я брела по посёлку, и меня вдруг охватила какая-то неописуемая светлая грусть. Я дома, подумала я. Что бы там ни было — это мой дом — безалаберный и родной, необыкновенный дом Санды да Кун… и эти люди вокруг меня — всё-таки такие хорошие, добрые и необыкновенные… Я любила их. Бородатого Горранна, его беспомощную жену, Лавинью с её галдящим выводком и молчаливым мужем, парней-музыкантов, потустороннего чудика Дилана, прожженного расофила и пацифиста… Даже Мара, с которым я повздорила. Жизнь и впрямь не один сахар, но только так и познаёшь счастье… В этот миг, стоя посреди засыпающего Тер-Карела, я, наверное, была счастлива. И была готова жить тут до конца времён…