Год назад. Я встряхнула тяжёлой от жары головой, погружаясь в те дни. Именно тогда, в парке больницы «Масийя Рунтай», Мар поведал мне первую из «сказок Тер-Карела» и посоветовал укрыться от рук Десяти Первых Семей где угодно, но лучше за спиной Комитета.
— Припоминаю, — сказала я.
— Я хотел спросить, узнала ли ты что-то насчёт того вопроса… Ну, я имею ввиду — имеют ли сами знаешь кто влияние на сама знаешь кого…
— А ты как думаешь? — мрачно уточнила я.
— Уверен, что имеют, — отозвался Мар после паузы. В двигателе что-то тарахтело. — И мне жутко интересно, насколько сильное это влияние и кто из них главнее.
— И на кого сейчас лучше ставить? — поинтересовалась я. Мне было больно смотреть за окно, на нестерпимое солнце, и я горько жалела, что от рождения лишена бризовского третьего века — оно хоть чуть-чуть поляризовало свет и отлично защищало от пыли и грязи.
Мар нахмурился.
— Точнее — смогли ли год назад сами знаешь кто тебя от них защитить, — наконец выговорил он.
— Смог ли Комитет прикрыть меня от Десяти Первых? — напрямую уточнила я, — А тебе что, защита от Десятки нужна? Странный выбор наибольшей опасности! — иронично отозвалась я, — И это когда сам КСН нас уже почти сцапал — тут впору наоборот, у глав Десятки убежища просить, тебе не кажется?
Мар медленно обернулся.
— Тень тебя на язык, — негромко сказал он, — Мне лишь интересно, кто из них всё-таки сильнее.
— Этот вопрос мне посоветовали не обсуждать, — пробормотала я.
Какое-то время мы молчали.
— Санда, он тогда тебя завербовал, не так ли? — наконец сухо спросил Мар, — Ну, он… Твой следователь. Тот долговязый унылый хлыщ с «лункером» за запястье.
Ноющая боль в горле. С «лункером»? Смешно, но я и не заметила. Я в глаза людям смотрю, а не на часы. Ну ещё на руки, конечно. Вот у Мара руки были тонкие, с округлыми ноготками, немного грязные сейчас…
— С чего ты это взял?
— Иногда такое чувство, что ты знаешь про КСН чуть больше, чем могла бы знать. Да и не верю я, чтоб КСН так просто выпустил из виду кого-то, кто был у них на карандаше, да ещё и… ну, ты понимаешь, что я имею ввиду… Твою… эээ… расовую принадлежность… Тень, как же странно всё это осознавать, а?! Но… я подумал, а если они знают, кто ты такая? Что, если на самом деле они не убивают их, а ставят себе на службу? И что, если ты была в Тер-Кареле с какой-то целью? По-моему, это логично — завербовать кого-то вроде тебя.
— Ну же, не трусь, скажи это вслух. Коротенькое словечко из четырёх букв, — поддела я.
Мой товарищ покосился на меня. Казалось, он снова и снова себе это напоминает. Вот это самое словечко. И пытается расставить новые фигуры на доске Мира. Что ж, год назад я сама этим страдала…
— Я не могу, — через время признался Мар, — не про тебя. Это по-прежнему как-то странно. Ты — и вдруг… настолько рыжая..? Я ведь даже не спрашиваю, зачем ты тут, в Мире, и всё такое. Не моё это дело — да и что ты сможешь мне сказать..? Правду не скажешь, а во лжи не нуждаюсь. Ты знаешь, я нормально отношусь ко всем расам, и мне было бы интересно узнать что-то толковое на тему летунов, но я, наверное, ещё не готов был столкнуться с этим вживую… — пробормотал он в смятении.
— Ты уже столкнулся, — я указала подбородком на залитый его же, Мара, кровью салон. Да Луна глядел на пески исподлобья и хмуро.
— Я помню, Санда. И… ты даже не представляешь… как я тебе благодарен… так что я просто… Честно… я… я немного… я не знаю… — вконец смешался он, сделав порывистое движение ладонью ко лбу (такое, каким вручают Долг Жизни) и на полпути неловко вернув руку на рулевое колесо. Я проследила за его мятущейся рукой и с ноткой иронии сказала:
— Забудь. Я уже сталкивалась с этическими сложностями, когда аллонга не могут взять в толк, как применить институт Долга Жизни к бризу.
Мар обдумал мои слова и глубокомысленно изрёк:
— Я прав. Ты у них на службе. Вот же Тень.