Став сзади брюнетки, колдую и в руках у меня синий платок, вытянув руки вперёд, расправляю его. И тихонько шепчу ей на ухо, чтобы она начала двигаться волной. Намёк она поняла правильно, и худое тело начало извиваться: туловище вперёд, таз назад и наоборот. Причем, двигалась она плавно и изящно. А как она выгибается в спине! Теперь понимаю, почему она любимица. О да, я всё знаю. Не дай Иллах моим глазам сверкать дьявольским огнём. Здесь любой невольно начнёт засматриваться.
Медленно обхожу, всё ещё скрывая синей тканью, и становлюсь рядом. Как там говорили, ноги вместе и согнуть колени. А брюнеточка вот слушать меня не собирается, стала как и я, притом и платок отобрала, безжалостно откинув в сторону. И начинает вместе со мной переменно выдвигать колени вперёд. А после становится прямо и выжидающе смотрит на меня. Кажется я скоро отвлекусь от простых основ. Эта девочка, Наби, знает своё дело. Учитель из меня плохой, однако.
А музыка такая медленная и таинственная. Наби уверенно хватает меня за руку и тянет на себя, так что мне приходится стать нормально. Ей движет азарт и энергия, мной — опыт и неуверенность. Вот оно! Взялась учить, а сама, даже не могу успокоиться. Так уж вышло, что для одного человека танцевать мне намного легче, чем для множества зрителей. Вдыхаю глубоко и ободряюще улыбаюсь. Ну, вроде ничего не теряю. Музыка сменяется на более быструю. Выгибаюсь и крестным шагом ухожу от неё подальше, но поближе к остальным девушкам. Позволяю себе раскрепоститься и, словно хищник заманивает свою жертву, обращаю внимание девушек на себя.
«Соберите мышцы живота, затем с силой вытолкните живот вперёд. Сделайте паузу. Живот не должен расслабляться, он остаётся довольно упругим, как бы чуть надутым. Снова соберите и вытолкните. Повторите десять-пятнадцать раз».
Не зря слушала внимательно.
Вспомнив, расставляю ноги и напрягаю живот, двигаясь в такт музыке. И в то же время руками «заманиваю» к себе. Вложив в эти движения всю свою женственность, на которую способна, медленно отхожу назад, не переставая двигать руками, будто вместо них две змеи, и пальчиками подзываю к себе. Судя по их взглядам, справляюсь, и одна за одной присоединяется к танцу. Каждая так и смотрит, мол, я тоже так могу. Но сразу видно кто здесь мастер. Не спорю, молодая Наби уверенней и более гибкая, чем я в её годы. А где эта зараза?
По сторонам не видно. Странно.
Чьи-то гадкие нежные ручки легли мне на бедра и начали двигать к коленям и обратно. У меня аж бровь задергалась. Хотелось бы увидеть мне своё лицо, да зеркало не близко. А эта Наби ещё прижимается. Хм…
— Извини, дорогая, но я больше по мальчикам, — на что девушка усмехнулась и наклонилась к моему уху. Чёрт! Я высокая, а она ещё выше. Обидно. Меня тут нетрадиционной ориентацией соблазняют, а я о росте думаю. Дожили. Так о чём мы? А, наклонилась она к моему уху и давай томно шептать:
— Расслабьтесь, госпожа Вирсавия, ведь раньше вы танцевали лучше всех, просто подыграйте мне, — заманчиво звучит и почему-то не хочется отказываться. Наверное, я слишком старая, чтобы нормально соображать. Я и не заметила, как многие вернулись на свои места, а другие просто стали в сторонке. Но всё больше убедилась, Наби своё дело знает. Её движения завораживали и словно говорили: «Покажи, кто здесь главный». Да, меня вернула в форму совершенно незнакомая девушка. Да, она сделала меня. Но я не жалею. Ведь именно она помогла мне вспомнить самое начало, когда я была более уверенной в себе.
И чего я только сейчас вытворяла, даже немного вспотела. Ведь я больше женственностью и изяществом, а не энергией и красотой. Но пришлось вспомнить молодость и сочетать. Образы в голове элегантных пантер и диких львиц руководили мной, и я двигалась, уподобляясь им.
А таинственная музыка, что звучит одновременно лязгом клинков, треском походного костра, заморским струнным инструментом с чудным названием, песчаной бурей и звоном звезд в холодные ночи, только разогревает моё желание. В открытые окна подул холодный ветер. Ночь слишком холодна? Значит мне срочно нужен огонь…
Сжавшись в комок, я, подобно пламени, разгораюсь. Плавные и одновременно резкие, как языки огня, движения кистями, мягкое покачивание бедрами и я полностью погружаюсь в этот, пропитанный тайной, танец. Я есть сама музыка, танец. Огонь. Я яркое бушующее пламя, которое из маленькой искры обратилось в неутихающий пожар. В этот момент все: изгибы тела, наклон головы, движения рук, полет волос, восторженные взгляды, говорили о том, что меня не существует. Я стихия. Меня нет.
И даже когда музыка затихла, мне совсем не хотелось прекращать. Я разыгралась настолько, что впустила в действие магию. И «подбросила» вверх множество «светлячков», рух, кружась и ловя их, я совсем забыла, где нахожусь. И впервые улыбнулась от всей души, широко. Улыбнулась, как счастливый ребёнок. Изворачивалась, пытаясь не позволить рух дотронуться до меня. Колени согнулись, будто тянули меня вниз, и я уселась на пол.
Продолжать не было сил. Руками уперлась в пол и засмеялась. Громко, дико, от всей души и безумия. Просто вспомнила, как танцевала для Давида, а сердце нарочито пропустило удар. Я танцевала, не боясь ни мелкого дождя, ни ветра. И умудрялась любоваться просветами в вечернем небе. Это был самый приятный момент в моей жизни. Я всё ещё смеюсь. Но чьи-то сильные руки встряхивают меня. Думает, успокоюсь. А нет! Что теперь сделаешь? Чего мол… Одним ударом вырубить решили. Но всё равно я успеваю заметить необычную фиолетовую шевелюру, но почему-то шепчу имя своего мужа, проводя рукой по щеке Синдбада. Скорее всего, меня ждёт долгий разговор.
Тысячи голосов, а может и больше. Я не думала, что когда-нибудь появлюсь здесь снова. Ведь Иллах мёртв. И столько лет прошло. Медленно открываю глаза, чтобы не ослепнуть от светлой рух, которая всё так же кружится в танце с тёмной. Здесь нет ни неба, ни земли, ни стен, ничего, только рух. И старые качели из него. Не могу не улыбнуться: Того и Ра всё ещё одновременно качаются и, наверняка, ведут свои беседы о мире. Подхожу всё ближе, и вспоминаю то старое чувство — не могу я осквернить это место голосом своим.
— Вирсавия, — голос тёмного Того спокойно и приветливо раздается во всём потоке жизни и в моей голове, — С возвращением! — он никогда не умел улыбаться, но попытался. Повелитель тёмного рух и всего зла, он не стремился очернить мир и любил гармонию, и свою сестру, Ра.
— С возвращением, Вирсавия, — светлая Ра тихо вторила ему и покинула своё место, в мгновение ока оказалась рядом со мной и заботливо обняла. Её объятия всегда были тёплыми, как у матери, что всю душу отдаёт своему ребёнку. Того же просто встал рядом, по-прежнему держался холодно. Два потока рух то сближались, то отдалялись друг от друга. Создавали рисунки подобно небесным созвездиям, радовали душу. Здесь я могу быть спокойна, здесь я могу быть вечность. Если бы не Уго, я просто забыла обо всём в этом прекрасном месте.
— Ты знаешь, почему здесь? — я понимаю, он не хочет об этом говорить, но я также понимаю, что просто так не могу здесь оказаться. В голове гудит от предвкушения и ощущения тягостного. Будто на мои плечи взвалили небо и велят не отпускать. На его вопрос только и могу повертеть головой. А он всё молчит, и Ра ничего не говорит. И рух больше не танцует, застыв на своём месте, постепенно разлетаясь в стороны.
— Давид убил Иллаха, а Соломон убил Давида, и внука твоего мы желаем обучить, — голос повелительницы светлой рух дрожал, но она продолжала, — ведь только Аладдину под силу защитить тебя, — не совсем понимаю, к чему она клонит, и с надеждой смотрю на Того, но — гад! — молчит. — Ведь Арба ищет тебя. Не делай вид, что не понимаешь, — и вот тут до меня доходит.