— Арба, — императрица быстро подходит ко мне, готовая слушать и запоминать, — сейчас я ограничена в своих действиях, так как моя сила была поделена на несколько частей, — что-то мне не по себе. — Чтобы её вернуть всю, мне нужна та часть, что находится в Альма-Торране, её ты должна призвать в этот мир, — Гьёкуэн ухмыляется и задает риторический вопрос, сомневаясь в трезвости моих дум:
— А разве та сила не уничтожит этот мир? — и снова ухмыляется, а мне становится не по себе. Что, если именно это желание не покидает её. Сглотнув, отвожу взор вдаль.
— Я не дам этому случится, ты просто сделай, что просят, — больше я не хочу ничего рассказывать ей, именно ей. Мне больше нечего сказать. Решение пришло в этот момент, спонтанно, оно укоренилось и решило все мои проблемы разом. Я Иллах, следовательно, могу свершить всё, что душе угодно. Но если так пойдёт и дальше, то снова наделаю ошибок. Да только я уверена, что могу справиться. Решено! Я верну всю свою силу, уничтожу Давида, ведь именно из-за него Синдбад стал другим человеком, и… Могу ли остаться здесь и жить с ним, с Аладдином, с этими людьми? Невозможно, но я не хочу уходить просто так. Мне нельзя торопиться с выводами, но первые два дела я просто обязана выполнить.
Всё это время императрица косым взглядом наблюдала за мной, старательно делая вид терпеливой дамы. И тут же неожиданно спросила, выбив все мысли из моей головы:
— Синдбад всегда был удивительным человеком, — ехидство так и прёт из уст императрицы, — Он даже занял место старейшины Давида в вашем сердце, — хихикая своим мыслям, Арба странно улыбалась. — А если он жив и знает об этом? — в ней снова проснулся детский интерес.
— Это уже не твои проблемы, — однако она помогла мне понять, какой геморрой ожидает мою душу. Надо бы приготовиться морально, что ли.
— Иллах, привязанность к определенным людям может вас погубить, а я не допущу этого, — и вновь Арба удивила меня! Моё лицо в этом момент точно порадовала ведьму из Аль-Сармен. — И даже Аладдин, что является богом на четверть, не заслужит моего прощения! — гневно выпалила она, стараясь выглядеть спокойно, но брови сошлись, появилась складочка на лбу, и красивое лицо стало хмурым. Но разозлилась уже я.
— Только посмей его тронуть! — хватаю её за шею, но вовремя останавливаюсь, что и спасает её от смерти. Отхожу от неё, прощения просить не собираюсь, но, не доверяя, приказываю: — Ты должна его оберегать! Иначе нашего уговора и не было, — с меня хватит. Прощаться не собираюсь, просто сразу возвращаюсь в Синдрию, в свою комнату. И радость какая: никого в ней нет. Поэтому можно прилечь и расслабиться, ибо я, как и раньше, запуталась в своих мыслях.
Арба держалась стойко, но стоило Вирсавии покинуть её, как императрица Ко откинула посох и упала на колени, тяжко, но с понятным только ей блаженством, вздыхая. Вдыхая полной грудью, Арба широко улыбается, кажется, что тьма в её сердце отступила. И слёзы выступили на глазах. Осталось только засмеяться, как сумасшедшая, но женщина просто улыбалась от уха до уха. Её не убили, её даже не попытались убить, а тот мимолетный порыв не в счет. Иллах простил её, а, главное, был рядом. Что ей мир? Ведь теперь у неё есть всё.
Вернулась я в Синдрию и вспомнила про разницу во времени. Ну, вернулась в недалекое прошлое. Усмехаюсь незатейливой мыслишке, поворачиваясь на спину, иначе кислорода мне не хватит. А в голову так и лезут мысли, казалось, о недолгом разговоре с моим «близнецом». Сказать, что мне было легко — соврать. Моё человеческое эго желало ей смерти, лишь она одна могла искупить грехи Арбы. Так я думаю, как человек, но, как Создатель, считаю неприемлемым. Ведь жизнь одна, а другой не дано. Только иногда я хочу забить на это вето, особенно когда вспоминаю о своём сыне. Как бы люди не утверждали обратное, а достойной матерью я не была. От этого и камень на душе.
Я не принадлежу этому бесконечному потоку рух, ибо сама Создатель. Я не окажусь там, рядом со всеми, со своим сыном, невесткой. И даже Аладдин, в конце концов, оставит меня, отойдя к ним. Что уже говорить о Сине и повзрослевших генералах? От того эгоизм и охватывает меня, желая забить на все правила этого мира. Но я не могу, хотя ничто меня не удерживает. Как же мне быть?
Слишком много мыслей. Мысли о внуке, о любимом человеке, о прошлом и своей сущности. Много мыслей. Поэтому и не могу сосредоточиться и найти верное решение. Конечно, о разговоре с Арбой никто не узнает, даже Аладдин, потому что эта недолгая беседа станет причиной погибели многих невинных людей. Но стоит ли моя сила таких жертв? Видимо, из-за своих сомнений я никудышный бог. Скоро я сойду с ума! Тогда вряд ли смогу контролировать себя. И не буду знать, что творю. А ведь раньше такого не было. Даже интересно, почему.
Руки в сторону, ножки тоже — и я морская звездочка! Можно, конечно, поспать, отдохнуть от тяжких дум, но мой отпуск закончился двадцать девять лет назад. Надо бы разобраться в себе и с «чужими» в этом мире. Много я на себя не беру. Я же не прошу Уго отдать мне этот мир. Наоборот, он облегчил мне жизнь, как Того и Ра. И я боюсь вернуться к «прошлому», где мириады миров, голосов, душ — Вселенная. Такая прекрасная, полная жизни и в тоже время пустая. Мне предстоит вернуться туда, где я снова буду одинока. Я хотела бы вернуться к созиданию миров, созерцанию звёзд, но есть одна вещь… Привязанность. Да, я привязалась к людям, к их образу жизни, и даже смогла посчитать себя таковой. Ох, Давид, что же ты наделал!
Надо было родиться мужиком, проблем было б куда меньше. Вот!
А сейчас, несмотря на хорошую погоду, хвала рух, я посплю часок-другой. Главное, не пропустить всё веселье.
Вокруг меня непонятное белое пространство, которое напоминает мои появления в разуме некоторых людей. Правда, это было очень давно. Удивительное место, где воображение вольно созидать всё, что только взбредёт в голову. Как зарождение тысячи миров во тьме, так и реализация мечты в свете разума. Вот он, тот редкий свет в голове моей, где я могу сотворить все моей душе угодное. Но что-то пусто. Да, в моей голове пусто. Даже во сне я не могу отдохнуть. Раз уж на то пошло, нужно обдумать разговор, который может и не состояться, с Синдбадом. И это, само собой, касается Давида. Так и хочется рычать от недовольства. Вот почему в моей жизни один сыр-бор?
В прошлый раз, когда я попыталась его образумить и избавиться от Давида, меня чуть не настигла смерть. Зато было весело, опасно, но больше весело. Тогда мы даже не говорили, ибо мне удавалось понять его молча — в бою. Тяжко вздыхаю, ибо сложно быть и мужчиной, и женщиной одновременно. Тогда я понимала его, но не смогла уговорить, раскрыть глаза и помочь. Следовательно, сейчас у нас жадный, алчный и грешный король Синдбад, носящий маску себя прошлого. Знаете, когда вас предают, то чувство, словно что-то из души вырвали. Мы оба стали предателями: я, потому что сбежала от проблемы, не спасла его и оставила наедине с Давидом, и он, потому что предал свои истинные принципы, амбиции и поддался тьме. Интересно, как ему живется с моим бывшим мужем?
В этот раз мне нужно будет подбирать слова тщательнее. Иначе без подготовки я только усугублю проблему. А ещё нужно признаться, что я Иллах. Хотя это необязательно. Да и Синдбаду будет не очень приятно узнать, что его возлюбленная существо среднего рода и вообще Создатель Вселенной. Может я себя накручиваю? Даже прогулка по белому простору без твердой поверхности под ногами не может отвлечь меня, напугать, но так режет глаза. Нужно сменить обстановку! Вуаля, и я в саду Синдрии, точной его копии. Ибо я хочу ещё «поспать», телу тоже отдых нужен.
А теперь вернемся к главной теме! Исходя из полученного в прошлом опыта, зная характер Синдбада, думаю, мне следует сделать всё без разговоров. Да, мне нужно изгнать чёрный рух и Давида из тела покорителя семи лабиринтов, а потом убить его. Эх… Аладдин меня не простит. Я боюсь оказаться слабее Давида, поэтому мне придется согласиться с жертвами. И мне не следует слепо доверять Арбе. А для того, чтобы вернуть всю свою силу, мне понадобится около пяти лет. На первые два года можно отправить Аладдина учиться в Магноштад, дабы Син и думать не смел впутать моего внука в свои чёрные делишки. А за это время король семи морей может натворить всякого. Могу ли я подождать?