— Р-р-р, — опущенный на землю Син зарычал, дразня Вирсавию и убегая вглубь дома, а та, слегка надув щёки, побежала за ним. Только споткнулась и упала. Но мальчик поспешил на помощь и стал её успокаивать: погладил для привлечения внимания по голове, и поцеловал, на удивление многим, не расплакавшеюся малышку в щеку. А её щёчки покрылись румянцем. Она звонко засмеялась, и, не удержавшись, видимо потому что ещё чутка обижена, тихонько стукнула Синдбада по голове. На что тот недовольно посмотрел на неё и начал щекотать. Бадр громко захохотал, любуясь этой картиной, обнимая жену. И дети смеялись и радовались. А Эсла была счастлива, у неё была самая лучшая семья. Позже муж расскажет о том, как сын спас их во время шторма, чем сильно удивит жену не в первый раз. Вот такая обычная и хорошая жизнь.
— Смотрю, вы уже всю деревню знаете, — Эсла с улыбкой потрепала их головы, а дети гордо закивали.
— Я уже не ребёнок и могу идти куда угодно! — с полной уверенностью в себе кареглазый мальчик приобнял стоящую рядом девочку и добавил: — И Сави уже большая, она будет со мной путешествовать. Правда ведь? — вопросительно взглянув на девчушку, он ожидал положительного ответа, а вот сама Вирсавия такого не ожидала. Поэтому, наклонив голову набок, удивлённо посмотрела на мальчика, затем на его маму. Отведя взгляд в сторону, снова перевела на Сина и прояснила очевидный факт, на который мальчишка дулся, но недолго. Ну не мог он на неё злиться.
— Ты маленький, лано ещё куда угодно ходить! — такой очевидный факт прозвучал с такой важностью, что обладательница шевелюры сравнимой только с синем морем засомневалась. Всё ли она сказала? — И я маленькая, — добавила она, а Эсла не сдержала смешка. Девочка сейчас была в состоянии, которое обычно было у неё от недосыпа. Сама же она думала над появившемся очень нехорошим предчувствием — отсюда и сама чуть-чуть тормозит. Ей простительно, она ещё ребёнок.
— Тогда я дам вам несложное задание: отнесите своему отцу обед, он сегодня забыл его, — лица детей засияли. Синдбад, взяв груз себе, уже хотел отправиться на миссию, как вспомнил, что забыл сделать. Поцеловав маму в щёку, он подождал, пока Сави сделала так же, и они отправились на берег.
— Папка, ты такой рассеянный! Что бы ты без нас делал? — важно жуя булочку, Син обеспокоенно смотрел на отца, а Вирсавия только тихонечко уселась рядом с Бадром, обняв того за руку. Довольно улыбаясь, она почти не слушала обладателя необычных фиолетовых волос.
— Прости, — посмеиваясь, моряк потрепал сына по голове и, улыбаясь во все тридцать два, косо глянул на Вирсавию, у которой выражение лица а-ля кот наевшийся сметаны.
— Папа! Ты сегодня ещё будешь рыбачить? — с великим энтузиазмом поинтересовался Синдбад, а Сави, поняв его намерения, легко стукнула себя ладошкой по лбу. Кажется, этот жест приелся к ней от соседки, которая таким способом поражалась проделкам своего десятилетнего сына.
— Да. Этот улов мы продадим потом на рынке, так что я решил наловить ещё, — сынишка слушал его внимательно. — Пойду, пожалуй, — Вирсавия отпустила его руку, сложила узелок и хотела отправиться с Синдбадом домой, но не тут-то было!
— Папка! Позволь мне сегодня пойти с тобой, — попросил мальчик серьёзно, от чего Сави широко распахнула глаза, смиренно ожидая результата этого порыва. А Синдбад всё продолжал: — Мне уже шесть лет, я не ребёнок! Я докажу, что могу быть полезен! Можно с тобой? — мальчик был уверен в себе, а вот девочка не верила до самого конца и напряглась, когда Бадр потянул руку к сыну, потрепав того по голове.
— Да… — она перестала дышать, — ни за что, — облегчённо выдохнув, обладательница синей шевелюры широко заулыбалась, а мальчик сначала ничего не понял, но потом надулся и начал возмущаться:
— Почему нельзя?! Папка — жадина! — Синдбад перешёл на крик, и Сави пожалела свои уши, потому что не любила вот такие крики возмущения.
— Ты будешь только мешать! Как я могу взять с собой ребёнка? — мужчина попробовал образумить сына, но это только больше добавило масла в огонь.
— Я не ребёнок! Мне уже шесть! — синеглазая уже устала от возмущений, но Эсла учила её не вмешиваться в мужской разговор — рано ещё. Поэтому она только наблюдала.
И, хоть и была недовольна поведением «брата», прекрасно понимала его.
— Почему? — отступать он никак не собирался, голос стал тише. — Ведь я просто… Просто… — он немного замялся и посмотрел на ногу Бадра, точнее на её отсутствие. — Я просто хотел помочь папе, у которого только одна нога, — под конец предложения голос стал слишком тихим. Вирсавия положила ему руку на плечо и, выпучив свои глаза, молча просила согласиться, хотя b понимала, что рано Синдбаду в море.
— Понятно, — мужчина довольно улыбнулся. — Вы волнуетесь за меня? — сынишка успокоился и внимательно посмотрел на отца. — Это нога — результат моих собственных действий и напоминание о том, что я ещё жив. Так что не нужно волноваться об этом, — Вирсавия, может, не совсем осознанно кинулась обнять Бадра. Плакать девочка не собиралась, однако умом понимала, что сильное отличие от других может привести к проблемам. Но... Прогибаться под общественное мнение даже в столь юном возрасте она не собиралась.
И пока девочка обнимала рыбака, чтобы тот не увидел её скисшего лица, Синдбад еле-еле сдерживал слёзы: слишком сильная речь. Бадр это заметил и поспешил развеселить детишек.
— Не волнуйся, — он приобнял сына и пообещал: — Когда ты подрастешь, я возьму тебя куда захочешь. Когда это время придёт, я найду тебе работу, — глаза Синдбада засияли, на лице появилась широкая улыбка и послышалось счастливое: «Папка!» . Вирсавия довольно улыбалась. Может, когда они подрастут, и её с собой возьмут?
— И пока можете, вы должны хорошо кушать и много спать. Ясно? — дети согласно закивали. Отец принялся с ними играть, как у синеглазой появилось нехорошее предчувствие: краем уха она услышала чьи-то очень тихие перешептывания. И она не ошиблась. Это были люди из деревни. Весь их вид был неприятен глазу, они были мрачными, злыми и раздражёнными. Ни с того ни с сего они начали кидаться на Бадра и не стесняясь детей, называли его экспатриотом. Его даже ударили, но он не обратил на это внимания и засмеялся от души. Кареглазый мальчик волновался всё сильней и злился с такой же силой, а у синеглазой девчушки от смеха мужчины всё волнение исчезло да страх куда-то пропал.
— Для кучки крестьян вы чересчур рьяно переживаете за эту войну. Я не мог не засмеяться, — мужчина был уверен в своих словах. Ведь это действительно было смешно. Они простые люди, наверняка, потеряли много близких. Но им не понять его, пока они сами не побудут на войне и не прочувствуют её. — Меня совершенно не интересует происходящее в этой стране, — их бы тоже не волновало, если бы не боялись. — Будет ли хорошая погода? Будет ли у меня вино к ужину? Остальное меня не волнует. Мне даже жаль вас, «вояки», — он сказал, что хотел, а люди, как обычно, прибегали к своей злости: ранимые слишком.
— Ты что, издеваешься?! — крикнули несколько мужиков.
— Оставьте папу в покое! — все удивленно посмотрели на маленькую Вирсавию. Она сама себе сейчас не верила, так как обычно всего боялась. Бадр слабо улыбнулся: она в первый раз назвала его папой, а не по имени. Только вот такой маленький героизм не понравился разозленным крестьянам и один из них не выдержал.
— Ты вообще им никто! — и только он занес руку, чтобы ударить её, как Син, не задумываясь, встал впереди её, а какая-то женщина успела перехватить руку слишком агрессивного мужчины и сказала в своё оправдание: «Она ещё ребёнок». И детей не тронули, но презираемого ими экспатриота всё же избили.
— Папа, проснись! — во весь голос кричали дети, пока рыбак не очнулся.
— Син… Сави… — никаких сил у него не было, и встать он смог благодаря воле.