— Ну как тебе, Ямурайха? — я не мог не засмеяться. Попытки Синдабады быть хоть чуточку женственнее не выходили по-человечески. Это было по-своему мило и забавно. Кажется, дяденька Хинахохо наслаждается процессом. А мой смех мотивировал его кривляться и дурачиться ещё больше: дяденька Хинахохо любит радовать других. С такими людьми всегда хорошо, я действительно счастлив, но что-то в сердце не даёт мне жить спокойно. Бабуль, ты тоже это чувствуешь?
— Аладдин, о чём задумался? — мой мальчик заставляет меня улыбаться, и вспоминаю, что не имею права грустить при нём, а ещё должна быть готова помочь. Но боюсь не справиться, ибо память о Соломоне… Удивительно! Создатель жизни боится потерять и ошибиться лишь с одним ребёнком. Этот мальчонка старается наверстать упущенное детство, и в то же время он такой взрослый.
— Вирсавия, догоняй!!! — на крик Синдабады только отмахиваюсь, ибо и так знаю, какой у него план. Синдбад будет в шоке, а Шарркан так точно спрячется подальше от приставучей близняшки.
— Тётенька, — маги посмотрел мне в глаза, — а вы кто? — и тут я опешила, широко раскрыв рот. По-хорошему, меня инфаркт схватить должен, но я же здоровая, как бык. А Аладдин поспешил объясниться: — Я не то имел ввиду. Просто, я не могу понять, как такая сильная волшебница могла проиграть старейшине Давиду, — мальчонка посмотрел в небо.
— Неужели ты так сильно привязана к нему, — он говорит это с таким равнодушием, что у меня такое чувство, будто я могу потерять его. — Однако… — он наконец-то посмотрел мне в глаза! Но от этого стало хуже, сердце моё замерло, — что значат слова отца: «Мне повезло быть рожденным Создателем»?
— Ала… — да, перебивать невежливо, но я не хотела говорить об этом сейчас, но мой внук не промах и перебил меня в ответ:
— Я не сразу понял, — Аладдин немного покраснел, ему было неловко. — Даже злился, а после смирился, — продолжал он, и чувство вины во мне возрастало быстрее. — Я думал, почему Иллах не смог спасти целый мир, своего ребёнка, почему он остался в стороне, но Уго умерил мой пыл, — мальчонка виновато опустил голову и сказал совсем тихо: — Я ведь совсем не понимаю, каково быть тем, кто создал всё. Я до конца не понимаю, кто ты есть, бабуля, — ему было стыдно. Но за что? Стыдиться должна только я! Сейчас я могу его только обнять. И пусть он недоговаривает, не доверяет, но я не могу оставить дорогого внука.
— Мальчик мой, мой маги, прости меня, я не уберегла их, — улыбку как ветром сдуло. Зато я чувствую его тепло, такое родное. Сердце колит. Я создатель, который не может разобраться в себе. — Я живу так долго, так долго, но до сих пор не могу понять даже себя, не то что свои творения, — зарываюсь носом в его волосы. — Только ты не отворачивайся от меня, чтобы ни случилось, — я не могу ему высказаться, не могу нагрузить своими проблемами, и даже не смею учить, но мне будет достаточно и его поддержки.
— Ба-чан, — совсем тихо прошептал он и неуверенно обнял меня, — наступит время и я тебя пойму, а пока просто буду любить свою старушку, — усмехнулся юный маги.
— Старушку?! — на душе полегчало. — Сейчас ты ответишь за свои слова, — и я принялась его щекотать. Наш краткий разговор нельзя назвать нормальным, и сейчас, может быть, не лучшее время для разговоров, но Аладдин… сейчас я связана с Аль-Сармен. Я хочу вернуть всю свою силу, я хочу вернуться к истокам, а ещё я не хочу уходить отсюда. Поэтому, давай мы вместе принесём спокойную жизнь в этот мир. Этого будет достаточно для меня.
— А-а-а! Тётенька Вирсавия, прекратите, пожалуйста! — смеясь, умолял мальчонка, пока мы не почувствовали тревогу в воздухе и Ямурайха, подбежав к нам, не сообщила плохую новость:
— С принцем Али-Бабой что-то случилось, нам срочно нужно в больничное крыло, — и мы, волшебники, сделали ход конем, ибо моя сила никуда не исчезла. Ямурайха не особо любила мою магию, но смиренно воспользовалась возможностью. Только стоило нам оказаться в нужной комнате, как внучек с волшебницей Синдрии кинулся к другу, я переглянулась с Синдбадом, а после посмотрела на напуганных принца и принцессу империи Ко.
— Я не буду спрашивать, что произошло, — подойдя к Синдбаду, начала я раздраженно. — Я поставлю вопрос иначе, — и покосилась в его сторону, а он только ухмыльнулся, — почему ты оказался рядом с ним в это время? Я и забыла, что Ваше Величество магнит для приключений, — продолжала я. — Ты не должен был вовлекать их в эти события, — упрекала я.
— Почему ты так уверена, что это моих рук дело? — полюбопытствовал Синдбад. — Вирсавия, Али-Баба мой гость, и я просто хотел с ним побеседовать, — продолжал он. — Неужели ты думаешь, что я причастен к этому? — обиженно глянул на меня и спокойно добавил: — Давай обсудим наши разногласия позже, — и это, как и свойственно любому королю, было приказом.
Я посмотрела на Ямурайху, которая колдовала над странно почерневшим плечом бальбадского принца, и тут что-то пошло не так. Ямурайха успела отскочить вместе с Аладдином, и неведомая черная дрянь ещё больше распространилась на принце, перескочила на Синдбада, словно обошла меня стороной. Это несмотря на отсутствие у меня борга! Али-Баба отскочил от кушетки — над ней парил Иснан. Хоть его лицо и было скрыто от меня, я была уверена: он победно ухмылялся.
— Иснан, я не надеялась тебя увидеть вновь, — я перешла на язык Альма-Торрана. — Но и здесь мы не сможем с тобой поговорить, как будто ты избегаешь меня, — я смерила волшебника взглядом, но он только глаза закатил. Да всё же соизволил ответить на родном языке:
— Матушка, я рад вас видеть в добром здравии и, увы, избегаю разговоров с вами, — согласился он. — Однако вам не пристало обижаться, — он пробежался взглядом по остальным, сохраняя спокойствие. — Может быть, вы и спасибо скажите, ведь мы можем избавиться от Синдбада, и тогда мир не окажется в руках грешника,— Иснан уверял меня в своей идее. Но только он забыл, что я в курсе их планов, которые сильно пошатнуться, если я не ошиблась, доверившись Арбе.
— Может так оно и будет, но без тебя, — глянув на Аладдина, предупредила я. — Ты на пределе, Иснан, давно пора, — да, мы обязательно поговорим обо всём, Синдбад, но ты уж прости, что я тебе многого не раскрываю и так добродушно улыбаюсь врагу. — Они тебя заждались, — заглянув в глаза Иснана я не увидела ни отвращения, ни презрения, ни тех сыновьих чувств к названной матери. Лишь пустоту. Чем больше я живу как человек, тем слабее я вижу сердца людей.
— Не дождётесь! — воскликнул он. — Эту формулу сложно разгадать, а значит вам не удастся излечить их, так что с Синдбадом и принцем Бальбада покончено, — уверенно сказал он и исчез, не оставив ничего после себя.
— Вирсавия, — рука Синдбада легла мне на плечо. — Я знаю, что делать, — он старался не подавать виду своей боли, обеспокоенно с долей сомнений перевел взгляд с Али-Бабы на Аладдина. — Только доверься мне в этот раз, большего не прошу, — он отошёл на пару шагов и добавил: — А пока верни Хинахохо его прежний вид, — я только кивнула и погрузилась в свои мысли. Лучший друг итак может вернуться в нормальный вид по желанию, ибо мучить его двадцать четыре часа не хотелось. Я не пошла вслед за ними. Синдбад велел Ямурайхе собрать всех генералов в своём кабинете, вот что я услышала, прежде чем утонуть в своих мыслях.
Идя по коридорам дворца, я не обращала внимания на слуг, государственных служащих и всех остальных. Мне нужен воздух, и я стремилась выйти как можно быстрей. Отчего-то вовсе не хотелось пользоваться магией.
Однажды Синдбад сделал мне комплимент, назвав величайшей женщиной мира. И это было ещё до того, как Давид вселился в его разум. Син, знал бы ты, как сильно ошибаешься. Но благодаря тебе я на время позабыла о прошлом, смогла побыть человеком. Обычным человеком, и была счастлива. Но я не просто человек, а Создатель, на чьих плечах огромная вина.
Когда-то я просто была ничем, у меня не было никаких мыслей, никакой формы, вокруг меня тоже ничего не было. Люди часто называют это пустотой. Это был даже не хаос. Ничего не было. Ничего. Было так пусто и одиноко, даже не было времени. Мне и сейчас неведомо, сколько я пробыла в той пустоте, сколько я сама была пустотой.